Дарья Ботвиновская:
Я была в новой школе на первом уроке литературы, который вела директор. Писала сочинение по «Грозе» Островского. Думала, что надеть завтра, потому что в новом классе были одни мальчики и только две девочки (со мной – три), и хотелось быть красивой. В общем-то, как всегда.
На перемене я познакомилась с ребятами, и мы решили поехать к Белому дому. Но затусили после уроков, и никуда не поехали.
Нам, тогдашним десятиклассникам, было все равно, что происходит, никто ничего не понимал. Единственное, что было понятно – от нас, в целом, вряд ли что-то зависит. Скорее все происходящее воспринималось как какой-то движ в параллельной вселенной, не имеющий к нам никакого отношения. Годы прошли, ничего не изменилось.
Игорь Сирко:
Был на работе, на кафедре. Что делали? Сидели, пили «разведёнку», благо спирта тогда было немерено. Доцент в месяц получал два-три литра качественного медицинского. Пили под звуки танковых выстрелов, поскольку все события происходили неподалёку.
Что думали тогда? Да то же, что и сейчас. Если одна ветвь власти с помощью танков давит другую (а не просто каких-то бунтующих граждан) – это госпереворот. Все последующие события это подтвердили.
Андрей Шурмелёв:
Я не очень хорошо представлял себе, что было тогда в 1993 году, в октябре месяце. Потому что на тот момент был ещё подростком, и не помню кто с кем боролся. Но могу сказать однозначно, что всегда приветствую тех людей, которые борются за: свободу, демократию и независимость, кто не боится восстать против тиранов и не страшится гнева диктатора.
Дмитрий Косырев:
Увидел опрос РСС о событиях тридцатилетней давности. Подумал, зачем я буду заново что-то писать… Есть мой роман «Дегустатор» от 2009 года. Там все очень даже сказано – что я в 1993-м думал, то и в 2000-х, так же думаю сейчас. Отрывок из романа с удовольствием представляю вам.
Андрей Лоскутов:
Понимаю тех, кто приказывал и стрелял. Они не хотели, чтоб было по-старому, потому что в этом старом видели плохое, которого, да, было ого-го как не мало. Понимаю – и теперь, со временем, всё лучше – тех, по ком стреляли. Они хотели сохранить из старой советской жизни то, что им было дорого. Да и саму страну сохранить. Как мы видим сегодня, и те, и другие проиграли. И третьи, зрители – на мосту (вернее, у моста, на самом мосту были танки) или у телеэкранов – проиграли тоже. Теперь вот восстанавливаем с таким трудом с такой легкостью потерянное.
Один плюс, кажется, все же есть: Россия в результате октябрьских событий 1993 года стала президентской республикой.
