Хенке Кельнер, глава TabaDom, создатель современных сигар Davidoff, посетил Москву. Во время своего пребывания в столице России г-н Кельнер принял участие в открытии Сигарной навигации 2014, посвященной Российскому году Davidoff, провел дегустацию одной из лучших сигар Davidoff – Millennium Blend, а также дал интервью президенту Российского сигарного союза Андрею Лоскутову. Видео с дегустации опубликовано на сигар-TV.
Андрей Лоскутов: Мы приветствуем Вас в России, в Москве, в Российском сигарном союзе, на нашем сигар-TV. Я сейчас закурю сигару – это Davidoff № 2. Знаю, что каждую минуту в мире выкуривается 15 сигар Davidoff. И я хочу спросить — те 30 миллионов сигар Davidoff в год – это действительно Вы или это работает система, а Вы ее воплощение?
Хенке Кельнер: На самом деле у нас есть команда. Я капитан этой команды, мозговой центр. Моя задача – генерировать идеи.
Андрей Лоскутов: Но все эти сигары придумали Вы?
Хенке Кельнер: До текущего момента все эти сигары придумывал я. Я сплю не для того, чтобы отдохнуть, а для того, чтобы видеть сны, в которых можно увидеть новые идеи. И когда я просыпаюсь, те новые сны, новые мечты и идеи, которые ко мне пришли, я реализовываю на своей фабрике.
Андрей Лоскутов: Хенке, немного истории. 90-й год. Oettinger Group приходит на TabaDom. Как Вы думаете, почему они сделали выбор именно в Вашу пользу?
Хенке Кельнер: Я полагаю, было три причины. Первая. В то время в Доминиканской Республике было всего шесть крупных фабрик и много мелких, которые, конечно, не подходили. И из этих шести фабрик две принадлежали транснациональным корпорациям – General Cigar и Сonsolidated. На тот момент у них было собственные дистрибьюторские сети, свои собственные марки. Производство моей компании TabaDom началось с малого – в 1984 году у меня было всего шесть работников. Я с первого дня решил сосредоточиться только на производстве, никакого маркетинга. Именно это и помогло решению в пользу TabaDom, так как у меня никаких собственных марок не было.
Андрей Лоскутов: Как называлась первая марка?
Хенке Кельнер: Griffins. В честь друга Зино – директора клуба «Griffin» в Швейцарии. Потом была AVO – это пианист, музыкант, он хотел продавать сигары. И он свои первые сигары продавал буквально с пианино. Далее была марка Ashton. Когда в 1998 году Davidoff открыл в Мэдисоне магазин, эти три марки продавались там лучше всех остальных. Они были самыми дорогими, но при этом самыми востребованными.
Андрей Лоскутов: Вы сказали, что было три причины прихода Davidoff именно на TabaDom. Первая – ваша фабрика не выпускала собственных брендов. Вторая причина?
Хенке Кельнер: Хозяин марки Griffins, который также был и моим партнером в TabaDom, решил заняться мировой дистрибуцией марки Davidoff. Он и пригласил Эрнста Шнайдера посетить мою фабрику.
Андрей Лоскутов: То есть можно назвать вторым фактором – это сеньор Бернар Гробе, который познакомил Вас со Шнайдером?
Хенке Кельнер: Да.
Андрей Лоскутов: И третья причина?
Хенке Кельнер: Мы понравились доктору Эрнсту Шнайдеру.
Андрей Лоскутов: Я бы добавил к этим трем резонам еще и четвертый. Как бы он не казался незначительным, но, мне кажется, мог сыграть свою роль: название фабрики – TabaDom. Кто его автор?
Хенке Кельнер: Вам, конечно, покажется странным, но до появления фабрики TabaDom, я подумывал о том, чтобы создать предприятие по экспорту табака. С человеком, который был хорошим другом семьи и у которого были налажены связи на Кубе, мы хотели выращивать табак марки. Но, к сожалению, проект не пошел. А я взял название компании, которая так и не была запущена: TabaDom – Tabacco Dominikana – доминиканский табак.
Андрей Лоскутов: Ваше имя Хендрик, но почти все вас называют Хенке. Как к Вам обращаются ваши сотрудники?
Хенке Кельнер: Инженер. Меня все зовут Инженер. Потому что имя Хендрик в Доминиканской Республике – оно немножко странное. И фамилию Кельнер мне тоже меняют – называют Кеннеди, Кене: Кельнер им сложно произнести. У меня 1500 служащих и всем им проще называть меня инженер.
Андрей Лоскутов: Хенке, он же Инженер. Мы Вас также можем называть Капитаном, поскольку руководитель представительства Davidoff в России Бора Булади назвал Вас Капитаном на открытии Сигарной навигации. А как Вас называли Зино и доктор Шнайдер?
Хенке Кельнер: Сначала был доктор Шнайдер. Он первым приехал. Это было в октябре 1988 года. У нас завязались коммерческие отношения. Первый заказ, который они разместили, шел исключительно в Соединенные Штаты, так как они не могли там кубинский Davidoff продавать из-за эмбарго Кубы. Первый контракт — это было 1 июля 89-го. 125 000 сигар. Производство началось в январе 90-го. И в ноябре этого же года пошел запуск произведенной продукции в США.
Андрей Лоскутов: Почему Вы ждали после подписания контракта полгода, хотя эти 125 000 сигар могли бы сделать за полтора месяца?
Хенке Кельнер: Дело в том, что в перспективе был заказ на три миллиона сигар. Необходимо было произвести некоторую реорганизацию на фабрике, чтобы подогнать стандарты качества к стандартам Davidoff. Мы создали новую систему контроля качества – более требовательную.
Андрей Лоскутов: Первый раз, когда Вы увидели Шнайдера, как он Вас назвал – Инженером, Хендриком – как?
Хенке Кельнер: Первый раз он сказал Хендрик. Но потом, когда мы стали друзьями, он называл меня Хенке.
Андрей Лоскутов: Первое Ваше впечатление от доктора Шнайдера – капиталист? акула? Только честно.
Хенке Кельнер: Зодиакальный знак доктора Шнайдера – рыбы. И он говорил, что для друзей он золотая рыбка, а для врагов – акула. В нем было две личности. Когда обращаешься и общаешься с ним как с другом, когда находишься в числе его друзей, – это обаятельнейший человек.
Есть одна очень интересная история, касающаяся первого заказа для США. Я был так взволнован, так переживал, что не обратил внимания, что в конце заказа стоит пометка – «б/ц», то есть сигары без целлофана. И я послал сигары в целлофановой упаковке. Никогда не думал, что нужно без целлофановой упаковки делать сигары. Я бы сказал, что это даже философский вопрос, такое очень личное дело. Мне очень не нравится, когда я беру сигару, понимая, что ее кто-то до меня трогал. Вы знаете, тоже самое с женщинами. Но я отхожу от темы. Я послал сигары, обернутые в целлофан. Это было в конце марта 1990 года. Через неделю приехал доктор Шнайдер, я сразу сказал, что совершил ошибку. Он сказал: «Хенке, мы тоже совершаем ошибки. На самом-то деле, нам нужны были сигары в целлофане, но мы ошиблись».
Андрей Лоскутов: Мне трудно представить, как бы он отнесся к Вам, если бы первый же заказ Вы выполнили с такой ошибкой. Если бы он реально сделал заказ «б/ц», а Вы бы дали «в целлофане». Я думаю, ваши контакты на этом могли бы прекратиться. Как мне кажется, он в бизнесе был очень жесткий человек.
Хенке Кельнер: Вообще он был человеком не из легких.
Андрей Лоскутов: Сейчас заканчиваю книгу о Зино Давидофф. Я изучил огромное количество материалов на разных языках мира. Там в частности есть о Хенке Кельнере, о Зино Давидофф, о докторе Шнайдере. И я реально увидел, что доктор Шнайдер в жизни был и акулой, и золотой рыбкой. Это абсолютно верное замечание.
Хенке Кельнер: Именно это я Вам и сказал. Доктор Шнайдер был человеком успешным, потому что был предан одной единственной идее и никогда ей не изменял. Когда он купил магазин Зино в Женеве и собственно самого Зино, поскольку после этого Зино остался работником компании, представители компании считали, что доктор Шнайдер слишком много заплатил за один магазин. Но Эрнст Шнайдер сказал, что он не магазин покупает. А идею, которую хочет приумножить. Шаг за шагом – step by step – говорил он всегда. Всегда он был верен одной идее, одной концепции и шаг за шагом следовал ей.
Андрей Лоскутов: Я убежден, что шаг за шагом — это для нас с вами. Когда д-р Шнайдер предлагал миллион долларов Зино Давидофф, по современным деньгам это примерно 20 миллионов долларов, он уже знал свою главную идею, то есть у него в голове step by step не было. Он уже знал, к чему придет. А мы потом видели этот шаг за шагом. Вот мой вывод после знакомства с судьбой этого человека, гениального, конечно, бизнесмена.
Хенке Кельнер: Я Вами на сто процентов согласен. Я тоже уверен, что это было именно так. Одна единственная идея, одна единственная цель. Идея эта состояла в том, чтобы сосредоточиться на качестве и создать компанию, которая приносила бы существенную прибыль. Но при этом идти уверенными небольшими шагами. И его идея совпала очень хорошо с тем видением, которое было у нашей фабрики TabaDom. С первого момента создания фабрики я думал о вертикальной интеграции, чтобы контролировать полностью все производство – от табачного семечка до сигарной упаковки. У доктора Шнайдера была концепция – от момента покупки сигары, до клиентского обслуживания. То есть получилось, что объединение TabaDom и Oettinger Group — завершало эту вертикальную интеграцию. Вся цепь теперь внутри одной компании – от табачного семечка до пепельницы.
Когда мы начинали, у нас не было капитала, у нас не было дистрибуции товара, но при этом моя семья всегда работала в табачной промышленности, мы контролировали до 50% табачного сырья в Доминиканской Республике. У нас изначально была идея об интеграции, хотя мы и не располагали широкими возможностями. Потом я уже создал свою собственную организацию, и мы сейчас производим, начиная с посевного материала, создаем новые сорта табака, у нас есть парники для выращивания саженцев, мы посылаем молодые растения на другие фабрики. И весть процесс обработки табака – ферментация, процесс состаривания – все производится внутри нашего предприятия.
Андрей Лоскутов: Хенке, скажите, кто присвоил это звание выдающемуся, на мой взгляд, покровному листу Puro d’Oro? Кто назвал его Yamasa?
Хенке Кельнер: Ямаса – это маленькая долина. Это было давно. Я искал в Доминиканской Республике место для посева. Нашел долину Ямаса. Надо сказать, что она находилась не в традиционной зоне для возделывания табака. Но там были великолепные условия для выращивания покровного листа. У нас уже тогда была возможность создать стопроцентную доминиканскую сигару. Но я не помню, кому точно пришла идея назвать это Puro d’Oro, потому что это в Швейцарии случилось.
Андрей Лоскутов: Я спросил не про сигару, а про ее покровный лист. Кто назвал покровный лист Yamasa? Официально он теперь так и называется — Yamasa, правильно?
Хенке Кельнер: Он так зарегистрирован маркой Davidoff.
Андрей Лоскутов: Я считаю, что покровный лист Yamasa – выдающееся достижение селекционной деятельности Хенке Кельнера. И мне кажется, что этот покровник должен носить имя своего создателя. Он не должен называться Yamasa, он должен называться Хенке.
Хенке Кельнер: Когда я искал место для посева, из соображения лояльности компании, хотел, чтобы именно компания была собственником земли. Я нашел долину Yamasa и купил ее.
Андрей Лоскутов: И она сейчас Ваша? Или Davidoff?
Хенке Кельнер: Нет, это мое личное хозяйство.
Андрей Лоскутов: Я подготовил письмо в Институт табака Доминиканы и руководству Oettinger с предложением переименовать лист Yamasa в лист Хенке.
Хенке Кельнер: Я это делал не для славы.
Андрей Лоскутов: Именно в таких случаях и рождается настоящая слава.
Хенке Кельнер: Заслуга не исключительно моя.
Андрей Лоскутов: Все настоящие герои – они всегда скромны. Скажите, Хенке, в отношении лично Вас, Хенке Кельнера, доктор Шнайдер был ли хоть раз акулой?
Хенке Кельнер: Лучше я не буду отвечать на этот вопрос. Было дело один раз. Было.
Андрей Лоскутов: Хорошо. Тогда скажите, Вы познакомились с доктором Шнайдером в 1988 году?
Хенке Кельнер: Да. Верно.
Андрей Лоскутов: Когда Вы познакомились с Зино Давидофф?
Хенке Кельнер: В ноябре 1990 года, когда мы входили на американский рынок. Никогда я этой даты не забуду. Это было 12 ноября. У меня 11-го ноября была годовщина свадьбы, год как я был женат. И мой первый ребенок от этого брака родился 6 ноября. И 10 ноября я полетел в Нью-Йорк. Моя жена мне этого никогда не забыла. У женщин очень хорошая память.
Андрей Лоскутов: Ваше первое впечатление от Зино?
Хенке Кельнер: Это был джентльмен. Очень любезный. Человек-перфекционист, который все старался делать отлично. Он всегда и во всем хотел достичь совершенства. Он говорил мне: «Хенке, нужен самый лучший покровный лист, самый лучший букет, самый лучший вкус». И во всем он искал совершенства. «Во-первых, люди, — говорил он, — они сначала курят глазами, они сначала смотрят. Красота привлекает. Совершенство – это признак качества, признак чего-то особенного. Все сигары должны быть совершенными, безупречными». Об этом он больше всего беспокоился. Он хотел, чтобы наш клиент всегда приобретал самое лучшее, самый качественный товар, чтобы никаких сюрпризов в этом отношении не было. Это идея лояльности, идея преданности. Это был особенный человек.
Андрей Лоскутов: Давая характеристику Зино, Вы не упомянули одного, как мне кажется, существовавшего в нем качества – он всегда был несколько отстранен от человека. Это так или нет?
Хенке Кельнер: Он был человеком естественным в своих проявлениях, очень доброжелательным. И когда он испытывал что-то приятное в кругу друзей, он хотел сохранить это ощущение для себя. Когда Зино приезжал единственный раз в Доминиканскую Республику – это было в январе 93-го – организовали обед с самыми важными людьми, с представителями прессы, с производителями – в общем, с самыми большими шишками. Ему было приятно, он был счастлив в этой обстановке, так как был окружен друзьями. Но у нас была назначена встреча с президентом Доминиканской Республики. В два часа дня. Я ему говорю: «Зино, нужно идти, потому что у нас встреча с президентом в два часа. И вдруг Зино говорит: «Зови его сюда, зачем мы будем нарушать такую приятную атмосферу, пусть сюда приедет президент». Этот случай показывает очень хорошо, каким был Зино на самом деле. Ведь очень же важно посетить президента, это встреча на высоком уровне. Но поскольку он чувствовал себя хорошо там, где он был, поэтому он так и сказал.
Андрей Лоскутов: Это тот самый визит, когда Зино вручали сертификат о почетном гражданстве?
Хенке Кельнер: Да, это как раз было в Сантьяго.
Андрей Лоскутов: Он был доволен, что стал почетным гражданином?
Хенке Кельнер: Он был очень доволен, очень благодарен за то, что ему присвоили такое звание. И он потом всех пригласил на обед. И очень хороший был обед, приятный. И когда мы встречались с президентом, это было в его кабинете, было много журналистов, все ждали Зино. И я переживал, потому что не представлял себе, что может сказать Зино местным журналистам, он же их практически не знал. И первый же вопрос от журналистов – зачем вы приехали в Доминиканскую Республику? Я решил ответить, стал говорить, что Зино приехал для того, чтобы развивать доминиканскую табачную промышленность, что он очень известный и влиятельный человек. А Зино отлично знал испанский язык. «Нет, нет, — сказал он, — я не за этим приехал. Я приехал, чтобы насладиться этой страной, прекрасными женщинами, прекрасными пейзажами, где живут такие приятные люди. Вот за этим я в Доминиканскую Республику и приехал». Вот таким он был, такова была его натура.
Продолжение следует…
См. также текст статьи часть II
Видеоролик Сергея Борисова — часть I
