Вячеслав Кирсанов стал единственным из российских любителей сигар участником никарагуанского сигарного фестиваля. Вячеслав Кирсанов и Андрей Лоскутов встретились в московском ресторане Michel, лояльном к сигарам. Хотя его владелец, известный московский ресторатор Михаил Гохнер, табак (в любом его виде) переносит с большим трудом.
— Вкус и аромат Никарагуа.
— Красиво, но как-то не совсем по-сигарному.
— Организовали его именно сигарные бренды – Падрон, Плаценсия, Фернандес…10-15 имен. Все основные никарагуанские сигарные марки.
— Курить, наверное, приходилось много?
— Одну оставлял, тут же закуривал другую. Десять и более сигар в день. И еще с собой взял много домашнего задания.
— А в Москве сколько сейчас получается выкуривать в день?
— Вообще не получается. В морозы воздух сухой, дым неприятно перчит. Одна сигара в два дня, да и то с трудом.
— Много было участников в Никарагуа?
— Человек 150-200. Из России двое – я и мой приятель Виктор Трошин, он давно просил взять его в Никарагуа.
— Говорят, место волшебное.
— Место благостное. До сих пор отойти не могу. Погода райская – в районе 30 градусов (у них сейчас зима). Люди – спокойные, расслабленные. Словом, все располагает к комфортной жизни — такой, как я люблю.
— Я знаю, что ты не любишь рано вставать, но вкалывать-то ты умеешь…
— Да и они работать умеют, но именно так, как я люблю: без фанатизма, в свое удовольствие.
— Там, я слышал, было как-то не очень спокойно – какие-то проблемы с правопорядком. На вашем передвижении это как-то сказалось?
— Только однажды заметил необычное количество полиции и солдат (два полицейских и четыре солдата) – оказалось, это их президент свернул куда-то с главной дороги, и они этот поворот охраняли. То есть не так: президент выезжает, и полгорода встает. Смотрел там телевизор. Знаешь откуда все плохие новости? То милиционеры какого-то опять убили, то ночной клуб сгорел. Это все про нас. И еще немного про Иран и Афганистан.
— Как в Никарагуа к иностранцам относятся?
— Никак. Я же сказал – у них правильное отношение к жизни: такой пофигизм. Мы заехали в соседний Гондурас. Там на нас все пялились – белые великаны. Ну, и я немаленького роста, и Витя Трошин такой же. Латиносы мелковаты. Мы там как корабли плыли. Все пялились. А в Никарагуа – люди того же небольшого роста, но отношение к жизни другое. Правильное. За две недели у нас лишь один раз проверили документы. Да и то потому, что мы сами около полицейских остановились – заправку найти не могли. Пока заправлялись, поговорили. И уже собрались уезжать, офицер попросил показать российский паспорт. Наверное, просто из любопытства – никогда русских не видел.
— Ты как-то очень уж увлеченно рассказываешь о Никарагуа. Так понравилось, что решил остаться?
— Я давно цель определил – к пятидесяти годам осесть в стране, где все правильно.
— А как же сигары Kirsanoff? Это уже наше, российское достояние!
— Вот ими и буду заниматься, а не бороться с придуманными ветряными мельницами. Буду просто работать, а не бороться для того, чтобы работать.
— А в Никарагуа не так?
— Там тоже есть мудрецы. Ввели новые акцизы, народ побежал на табачное производство в Гондурас. Вот они все собрались и сделали первый никарагуанский фестиваль, на который приехали высшие правительственные чиновники и рассказывали нам, как они будут ситуацию менять, чтобы мы не беспокоились, чтобы вкладывали деньги в экономику, создавали рабочие места и ничего не боялись.
— Давай подробнее о самом фестивале. День первый-второй-третий-четвертый…
— Всего было три дня. Первый – открытие, выступление министра сельского хозяйства, замминистра труда и иностранных дел. Они сообщили о программе поддержки бизнеса, о создании на территории Никарагуа шести фри-зон, где иностранец может зарегистрировать фирму, начать бизнес, но платить при этом только небольшой фиксированный налог и налоги на зарплаты — пенсионные взносы и медстрах.
— Что такое «небольшой фиксированный налог»?
— Я посчитал: налог для фирмы, выпускающей 40 тысяч сигар в день, составит ежемесячно 1300-1500 долларов.
— А приглашают именно в сигарную промышленность Никарагуа?
— Не только. Перспективно кофейное направление. Никарагуанские сигары уже хорошо известными миру, а вот никарагуанский кофе, как считают в Манагуа, недооценен. И я с этим согласен – кофе очень хорош, я привез тебе, попробуешь.
— А они не конфликтуют эти культуры – кофе и табак? Я слышал, что кофе не растет рядом с табаком.
— Действительно не растет – табаку нужны поля, а кофе – склоны, его корневая система должна постоянно дренироваться, так как основную часть влаги кофейный куст получает через листву. Однажды вечером я оказался у кофейной плантации, было ощущение, что идет мелкий дождь, но это был такой влажный туман. Вот это-то кофе и любит.
— Второй день фестиваля чему был посвящен?
— Это был день семинаров сигаропроизводителей. В сигарной отрасли Никарагуа занято 30 тысяч работников. Они кормят примерно 150 тысяч человек (всего в Никарагуа пять миллионов на территории примерно равной территории двух наших областей – Московской и Тверской). Зарплаты в сигарной отрасли, по сравнению с другими, высокие: например, торседор получает четыре дол/день, работник кофейной плантации – максимум три.
— А сами сигары там дороги?
— Известных нам брендов там почти нет (только в отелях). Внутренние сигары – в лавках два доллара, в магазине – три, в отелях-ресторанах – четыре-пять за штуку. Магазины там работают по принципу сельпо: можно купить от мешка риса до мотоблока. Только фрукты и овощи там не продаются, они – на рынках.
— И сигары, разумеется, только местные? Кубы там нет?
— Кубу видел в сувенирных лавках аэропорта – вместе с магнитиками продается. Вся – левая. Меня пытались заманить: «сеньор, коиба-коиба!». Вообще, в Никарагуа курят не потому, что это статусно, а потому, что курят.
— О кризисе на семинарах говорили?
— Говорили. Я рассказал: у меня падение в штучном выражении на 30, в денежном – на 50 процентов. Они очень удивлялись. Сказали: у них кризис в том, что объем производства вырос всего на 20 процентов. Где же кризис? — спросил я. Как где? – год назад рост составлял 100 процентов!
— Третий день – плантации и само производство?
— Ну да. То, что мне было наименее интересно – я уже столько по этим плантациям поездил. Я отправился в Гондурас.
— Гондурас от Никарагуа сильно отличается?
— В Гондурасе цивилизации больше, в Никарагуа, как я уже сказал, жить лучше. Уютнее, благостнее. В Никарагуа только две проблемы: сиеста и маньяна. Но если ты объяснишь, что тебе реально надо, что другого варианта нет, — они все сделают.
— Подчеркивалось ли, что этот фестиваль – первый?
— Ты имеешь в виду, есть ли планы на проведение второго фестиваля? Есть. Его хотят сделать регулярным. Президент ассоциации производителей сигар Никарагуа, Нестор Плаценсия Джуниор уверенно сказал: это будут ежегодный фестиваль. Второй фестиваль пройдет если не в 10-м, то в 11-м году точно, а далее – ежегодно. Дискутируется пока только одно – дата проведения. Конечно, самое удачное время – январь-март, но последняя неделя февраля – сигарный фестиваль на Кубе. Первая неделя марта – Доминиканский Pro-Cigars. Если в начало года вставить еще и никарагуанский фестиваль, то сигарный мир может не выдержать. Надо же и работать.
— Какую сигару ты открыл для себя в Никарагуа?
— Никарагуанская Liga Privada Reserva.
— Чья она?
— Drew Estate.
— И последний вопрос: когда мы увидим Kirsanoff-2009? Ты обновляешь линейку каждые два года, по нечетным: 2005-й пришел в седьмом, 2007-й — в девятом, когда ожидать Kirsanoff Сollection Limited Edition 2009? В одиннадцатом?
— Мешку я подобрал. Осталось одно – покровник. В Никарагуа уже два года как перестали выращивать кубинский покровный лист Habano-2000. Как только будет новый покровник, в Москве будет вся новая моя линейка.
— Как говорят на радиостанциях, вопрос «за эфиром»: продай мне пару коробок твоих super-curchills. Стал в последнее время склоняться к большим форматам. И хотел бы иметь в своей коллекции этот шедевр.
— Этого формата больше нет. Он был самый неходовой из-за своего экзотически-огромного размера. А потом вдруг как пробило — смели все стоки. У меня осталось штук десять, которые я держу, чтобы понять, как меняется табак со временем.
Разговор А. Лоскутова и В. Кирсанова
записала Ульяна Селезнева
Фоторепортаж с фестиваля
