Лоскутов: Что ты почувствовал, став главой Дома?
Робайна: Я привык быть рядом с дедушкой, и перед смертью он передал мне документы для продолжения семейного дела. Он сказал, чтобы я никогда и никому не продавал наше семейное дело, много трудился, трудился так, чтобы меня уважали другие люди, работающие на земле. И чтобы я не позволил семейным традициям сломаться. В год смерти дедушки – это был первый год, когда всем уже руководил я — табак получился очень качественный. Слова дедушки придали мне силы. Сейчас я чувствую себя уверенным, потому что вокруг меня вся семья, и все поддерживают и помогают мне. В 35 лет стать главой семейства — это значит, что ты должен быть смелым, сильным, собранным и уверенным в себе.
Лоскутов: А ты уже знаешь, кому передашь свое дело?
Робайна: Я еще не думал. У меня три дочери, в следующем году попытаюсь, чтобы у меня родился сын, но если не будет мальчика и снова будет дочка, то ничего страшного, женщины тоже сильные.
Лоскутов: А в роду Робайна живут традиционно долго, ведь Дон Алехандро перешагнул десятый десяток?
Робайна: Долголетие это скорее правило в нашем роду. У дедушки было очень много братьев и сестер. Старшая сестра дедушки умерла в возрасте 102 года, брат — в 96 лет, другая сестра — в 94, и еще есть сестра, которая жива, ей сейчас 99 лет. Поэтому я даже и не думал пока о наследнике.
Лоскутов: Я когда-то спросил у Дона Алехандро, сколько у него костюмов, он сказал — один и засмеялся. Правда, у него был один костюм?
Робайна: Очень долгое время у нас имели каждый по одному костюму. У меня сейчас три костюма.
Лоскутов: Скажи, пожалуйста, а не создастся ли такая ситуация, что ты, молодой, современный человек, возглавив Дом Робайна, поддашься искушениям жизни – костюмы, машины, город вместо деревни? Ты же сам рассказал анекдот про то, как деньги меняют человека. Не выйдет ли так, что накопленное многими поколениями пойдет не только на продолжение дела, но и на личное потребление, на красивую жизнь?
Робайна: Все поколения Робайна много работали, чтобы улучшить свое экономическое положение. Я буду рад, если прибыль увеличится – значит, увеличится и зарплата. И всем будет хорошо. Мне в том числе.
Лоскутов: У тебя уже не один, а три костюма. Не возникает ли желание перебраться из деревни в город, с фермы – в Гавану?
Робайна: Я же сказал, что я уже горожанин – родился в Гаване. У меня есть квартира в Гаване, но в ней я не был года три. В Гаване у меня дочь и отец, я их навещаю, но потом возвращаюсь на ферму.
Лоскутов: Лет через десять мы приедем на ферму, а нам скажут: хозяина нет, он читает лекции в Америке или путешествует по России…
Робайна: Может такое случиться. Что ж плохого? Но я всегда буду возвращаться туда, где мои предки работают уже почти 170 лет.
Лоскутов: Каковы твои впечатления о Москве, ты, кажется, был здесь десять лет назад — в 2001 году, что изменилось?
Робайна: Я увидел Москву более активной, более красивой. Теперь здесь больше курильщиков сигар и больше людей, разбирающихся в сигарах. Удивлен, какой большой качественный рывок сделало ваше сигарное движение за это время. У вас теперь не только люди, которые любят сигары, но и сигарные объединения, сигарные лидеры, которые организуют разнообразную сигарную жизнь и ведут за собой. И еще меня одно расторгало почти до слез – то, как здесь помнят и любят моего дедушку Алехандро.
Лоскутов: Твое мнение, могут ли приблизиться сигары других стран по качеству к сигарам кубинским?
Робайна: Нет.
Лоскутов: Почему?
Робайна: Смотри, с Кубы уехало много известных производителей табака, они брали с собой семена, рабочих и те знания, которые они имели. Но они не смогли забрать кубинскую почву и климат. Остров Куба не пригоден к посадке табака по всей территории, еще точнее, даже не весь Пинар дель Рио годен для посадки табака. В Пинар дель Рио есть территории со своим специфическим микроклиматом. Вот именно это нельзя повторить.
Лоскутов: Сколько сигар ты выкуриваешь в день?
Робайна: Обычно три-четыре. Если выезжаю из поместья, например, на международный фестиваль Habanos, то выкуриваю больше сигар. Но я курю только свои сигары.
Лоскутов: А что из регулярных кубинских брендов максимально близко по качеству к твоим сигарам?
Робайна: Ни одна сигара не может приблизиться. Вот смотри. Когда мы с тобой заговорили о сигарах, которые делаются на ферме, ты мне показал Corona Especial, которую тебе дал еще дедушка, это было четыре года назад. Значит, в момент. Когда ты ее получил, сигаре было восемь лет.
Лоскутов: Для «домашней робайны» вы держите табаки по четыре года?!
Робайна: Именно так. Я изготавливаю свои сигары из табака, которому четыре года. На фабрике же такую выдержку сделать невозможно.
Лоскутов: Скажи, а Дон Алехандро курил, что называется, до последнего?
Робайна: Дедушка курил до конца, даже под капельницей.
Лоскутов: А это шутка или правда, что он в последние годы не столько курил, сколько жевал сигару – откусывал кусочек за кусочком, так за день и съедал сигару?
Робайна: Он не съедал табак, он только его жевал, когда куда-нибудь ехал на автобусе, летел в самолете или был там, где нельзя курить, — он брал с собой табачные листы — лихеро, вот их он и жевал.
Лоскутов: Из названных тобой четырех домашних форматов, что ты сам предпочитаешь?
Робайна: А ты бы что выбрал для себя, интересно?
Лоскутов: Я курил все, кроме Finura. Больше всего мне нравится Corona Especial. Я считаю ее лучшей сигарой мира. На второе место поставил бы Padrino. Bestia курил, но не понял это чудовище.
Робайна: Мои же предпочтения такие: Corona Especial, Padrino и Finura. Bestia курю реже, потому что на нее нужно много времени, например, когда смотрю футбол, и все два тайма я курю только одну сигару.
Лоскутов: Слышал, что Bestia ты сделал специально для экс-мэра Нью-Йорка?
Робайна: Нет. Я уже рассказал, что я хотел сделать большую сигару. Но не такую большую — это продукт случайности. В Bestia 17 листьев, она весит 30 гр.
Лоскутов: Я знаю, что ты попробовал уже сигары, которые делает Артур Шиляев – руководитель Сигарного университета Вилли Альверо, вице-президент Российского сигарного союза и с недавних пор совладелец российской сигарной фабрики Sabor de la Vida. Что ты думаешь об этой сигаре? Только честно.
Робайна: А вот я ее сейчас и курю. Хорошая сигар, у нее хорошая крепость, и я решил, что это кубинская сигара.
Лоскутов: Нет, Артур Шиляев делает эти сигары из табака четырехлетней выдержки, как у тебя на ферме. Но в ней нет ни одного кубинского листа – это пурос Никарагуа. Ты всегда докуриваешь сигару до конца?
Робайна: Да, только так я могу понять полный вкус сигары. Вообще, все нужно доделывать до конца.
Интервью с Ирочи Робайна, часть I
Фоторепортаж Рустема Шарипова
