С Павлом Цветковым мы встретились в кафе «Аист» на пересечении Бронных – Большой и Малой. Здесь лояльно относятся к сигаре – курит сам владелец «Аиста» Тимур, хорошая вытяжка, много воздуха и света – просторно. Но во время разговора так и не закурили: с темы «рыбалка во фьордах» (Павел только вернулся из Норвегии) мы съехали на другие сюжеты, к сигаре не очень располагающие. А теперь по порядку, по ходу той записи, которую сделала на свой диктофон Ульяна Селезнева.
— Раз в году своей компанией мы выбираемся на рыбалку.
— Такой корпоратив?
— Нет. Мы когда-то давно были вместе. Теперь у каждого своя жизнь – в Москве, Питере, Новосибирске.
— Раньше такая мужская дружба культивировалась – помнишь, фильм «Веселые ребята»? Теперь это большая редкость. Я только одну подобную компанию знаю – министр иностранных дел Лавров каждый год ходит со своими бывшими однокурсниками на байдарках.
— Примерно так и у нас. Мы тоже училась вместе.
— Где?
— ВКШ.
— В Высшей комсомольской школе? Так ты комсомольский работник?
— Нет, в комсомоле я ни дня не работал, я стрелял хорошо. Служил в Таманской дивизии. Однажды на стрельбы приехал маршал Советского Союза, увидел мои результаты, говорит – кто такой? Замполит: наш секретарь комсомольской организации. И на меня смотрит – мол, не вздумай хоть слово сказать. Маршал похвалил. И через несколько дней меня секретарем комсомольским сделали. А там уже дембель. Предложили поступать в ВКШ. Но я-то хотел на юрфак МГУ. И, скорее всего, поступил бы – у меня отличная характеристика, рабочий стаж, я после армии.
— Почему же тогда пошел в ВКШ?
— Двумя вещами подкупили – во-первых, дали два дня отпуска, чтобы я в ВКШ съездил и все посмотрел на месте; во-вторых, пообещали стипендию в 120 рублей. Это приличные деньги. А я тогда уже один был – родители рано умерли: сначала отец, а прямо перед армией – мама.
— В ВКШ действительно такие стипендии были?
— Не совсем. Сначала получал 100, а потом, став Ленинским стипендиатом, уже 120.
— Кем же ты оттуда вышел?
— Поступал в одной стране, а когда закончил, уже была полная неразбериха – и комсомола не стало, и самой страны. И не знали, что нам в диплом записывать – какую специальность. Придумали – специалист по человеческим ценностям.
— По каким?
— По человеческим. Да мы сами смеялись: для одного ценности – деньги, для другого – еще что-то.
— Но, может быть, кто-то из тех, с кем ты учился и с кем теперь ездишь на рыбалку, стал профессиональным политиком?
— Нет. Профессиональных политиков нет. Многие пошли в бизнес. Я, например, занимался табаком – импортом сигарет.
— На этой почве мы с тобой и познакомились – на десятилетии медиа-группы «Русский табак» Максима Королева.
— Да, хотя к этому времени я уже давно бросил табак – оставил табачный бизнес, а с сигарет перешел на сигары.
— А закурил-то когда впервые?
— В Средиземном море, в восемнадцать лет.
— Стоп-стоп. Это сейчас звучит довольно обыденно – в Средиземном море. Как ты там оказался в советские-то времена? Да еще и восемнадцатилетним пареньком?
— Я закончил Новороссийскую мореходку. И меня взяли в загранку.
— Ничего себе! Мечта миллионов – ходить в загранку, паспорт моряка, валюта…
— Больше того – я попал на небольшое судно-разведчик. Мы всегда были в автономном плавании – искали рыбу, а найдя, вызывали рыболовецкие флотилии – в Средиземном море, Индийском океане, Атлантике. И поскольку мы были небольшим корабликом, то приходилось часто заходить в иностранные порты – за продуктами, водой. Это большие флотилии почти все время на воде, автономны.
— И ты, чтобы стать морским волком, закурил?
— Нет. Закурил уже в конце своей морской карьеры. Мы возвращались домой. Стояли пять дней в Валетте – на Мальте. Последняя стоянка, куча денег. И пять дней – не знал, как себя занять.
— И закурил со скуки?
— Другое было. Как только мы вышли в море, замполит мне передал телеграмму – мама умерла. А дата на телеграмме стояла – пятидневной давности. Он, гад, держал ее у себя, ждал, пока мы выйдем в море. Боялся, что я сбегу – знал, что отец у меня еще раньше умер, что я теперь один остаюсь. А ведь я мог бы успеть самолетом – деньги у меня были. И я тогда на нервах закурил. И тогда впервые задумался над тем, что политика – вещь грязная, что политики часто поступают не так, как должны поступать обычные люди. А замполит тот был настоящим политиком – когда СССР развалился, он возглавил правительство Крыма. Мешков его фамилии, наверняка ты эту фамилию вспомнишь.
— Был такой в начале 90-х, выступал с прорусских позиций.
— Да, но я его запомнил по-другому. Для политика часто судьба одного человека – ничто. Может быть, поэтому среди моих друзей по ВКШ политиков и не оказалось. Мы интересны друг другу именно как друзья, как личности. Один одно умеет делать, другой – другое. В наших поездках, например, готовит нам скульптор из Ростова-на-Дону. На нашей последней рыбалке он готовил из норвежской рыбы ростовскую уху.
— Как это? Насколько я знаю, ростовская уха делается с помидорами.
— Мы их и покупали там в магазинах.
— Стеклянные?
— Стеклянные. Но рыба-то свежая – только из воды. Получалось неплохо.
— А где вы еще рыбачили, кроме Норвегии?
— О, много где! Сибирь, Урал, Каспий, моря, реки, озера… Правда, моя мечта рыбацкая пока еще не осуществилась – хочу поймать тайменя. Никак не удается. Однажды взяли с собой профессионального ихтиолога. Прибыли с ним на место, с вечера, разместившись, наметили места ловли. Он утверждал – здесь точно есть таймень. А утром из палаток едва смогли выйти – за ночь завалило снегом. И рыба ушла вниз по течению.
— Но в Норвегии-то тайменя нет. Почему вы решили отправиться на рыбалку во фьорды?
— Обычно мы выбираем экзотические маршруты, живем в палатках. Комфортная Норвегия – исключение, просто решили побывать в этой стране. Но я, например, на два дня раньше завершил поездку – скучно стало. Кстати, познакомились там с голландцами – сумасшедшими рыбаками. Они нас с удивлением спросили – почему вы приехали на рыбалку в Норвегию, если у вас есть Мурманск?
— В Мурманске рыбалка интереснее?
— Мы сейчас будем решать, куда поедем в следующем году. Мурманск – один из вариантов. Другие варианты – Магадан и Камчатка. Есть еще плато Путорана, это недалеко от Норильска – такая Земля Санникова. Но туда добраться можно только вертолетом. С учетом нашей компании – десять человек – это сделать не просто.
— Ну что ж, расскажешь – встретимся через год.
— Можно и раньше встретиться. Я хотел бы вступить в Московский сигарный клуб. Что для этого нужно сделать?
— Раз в году своей компанией мы выбираемся на рыбалку.
— Такой корпоратив?
— Нет. Мы когда-то давно были вместе. Теперь у каждого своя жизнь – в Москве, Питере, Новосибирске.
— Раньше такая мужская дружба культивировалась – помнишь, фильм «Веселые ребята»? Теперь это большая редкость. Я только одну подобную компанию знаю – министр иностранных дел Лавров каждый год ходит со своими бывшими однокурсниками на байдарках.
— Примерно так и у нас. Мы тоже училась вместе.
— Где?
— ВКШ.
— В Высшей комсомольской школе? Так ты комсомольский работник?
— Нет, в комсомоле я ни дня не работал, я стрелял хорошо. Служил в Таманской дивизии. Однажды на стрельбы приехал маршал Советского Союза, увидел мои результаты, говорит – кто такой? Замполит: наш секретарь комсомольской организации. И на меня смотрит – мол, не вздумай хоть слово сказать. Маршал похвалил. И через несколько дней меня секретарем комсомольским сделали. А там уже дембель. Предложили поступать в ВКШ. Но я-то хотел на юрфак МГУ. И, скорее всего, поступил бы – у меня отличная характеристика, рабочий стаж, я после армии.
— Почему же тогда пошел в ВКШ?
— Двумя вещами подкупили – во-первых, дали два дня отпуска, чтобы я в ВКШ съездил и все посмотрел на месте; во-вторых, пообещали стипендию в 120 рублей. Это приличные деньги. А я тогда уже один был – родители рано умерли: сначала отец, а прямо перед армией – мама.
— В ВКШ действительно такие стипендии были?
— Не совсем. Сначала получал 100, а потом, став Ленинским стипендиатом, уже 120.
— Кем же ты оттуда вышел?
— Поступал в одной стране, а когда закончил, уже была полная неразбериха – и комсомола не стало, и самой страны. И не знали, что нам в диплом записывать – какую специальность. Придумали – специалист по человеческим ценностям.
— По каким?
— По человеческим. Да мы сами смеялись: для одного ценности – деньги, для другого – еще что-то.
— Но, может быть, кто-то из тех, с кем ты учился и с кем теперь ездишь на рыбалку, стал профессиональным политиком?
— Нет. Профессиональных политиков нет. Многие пошли в бизнес. Я, например, занимался табаком – импортом сигарет.
— На этой почве мы с тобой и познакомились – на десятилетии медиа-группы «Русский табак» Максима Королева.
— Да, хотя к этому времени я уже давно бросил табак – оставил табачный бизнес, а с сигарет перешел на сигары.
— А закурил-то когда впервые?
— В Средиземном море, в восемнадцать лет.
— Стоп-стоп. Это сейчас звучит довольно обыденно – в Средиземном море. Как ты там оказался в советские-то времена? Да еще и восемнадцатилетним пареньком?
— Я закончил Новороссийскую мореходку. И меня взяли в загранку.
— Ничего себе! Мечта миллионов – ходить в загранку, паспорт моряка, валюта…
— Больше того – я попал на небольшое судно-разведчик. Мы всегда были в автономном плавании – искали рыбу, а найдя, вызывали рыболовецкие флотилии – в Средиземном море, Индийском океане, Атлантике. И поскольку мы были небольшим корабликом, то приходилось часто заходить в иностранные порты – за продуктами, водой. Это большие флотилии почти все время на воде, автономны.
— И ты, чтобы стать морским волком, закурил?
— Нет. Закурил уже в конце своей морской карьеры. Мы возвращались домой. Стояли пять дней в Валетте – на Мальте. Последняя стоянка, куча денег. И пять дней – не знал, как себя занять.
— И закурил со скуки?
— Другое было. Как только мы вышли в море, замполит мне передал телеграмму – мама умерла. А дата на телеграмме стояла – пятидневной давности. Он, гад, держал ее у себя, ждал, пока мы выйдем в море. Боялся, что я сбегу – знал, что отец у меня еще раньше умер, что я теперь один остаюсь. А ведь я мог бы успеть самолетом – деньги у меня были. И я тогда на нервах закурил. И тогда впервые задумался над тем, что политика – вещь грязная, что политики часто поступают не так, как должны поступать обычные люди. А замполит тот был настоящим политиком – когда СССР развалился, он возглавил правительство Крыма. Мешков его фамилии, наверняка ты эту фамилию вспомнишь.
— Был такой в начале 90-х, выступал с прорусских позиций.
— Да, но я его запомнил по-другому. Для политика часто судьба одного человека – ничто. Может быть, поэтому среди моих друзей по ВКШ политиков и не оказалось. Мы интересны друг другу именно как друзья, как личности. Один одно умеет делать, другой – другое. В наших поездках, например, готовит нам скульптор из Ростова-на-Дону. На нашей последней рыбалке он готовил из норвежской рыбы ростовскую уху.
— Как это? Насколько я знаю, ростовская уха делается с помидорами.
— Мы их и покупали там в магазинах.
— Стеклянные?
— Стеклянные. Но рыба-то свежая – только из воды. Получалось неплохо.
— А где вы еще рыбачили, кроме Норвегии?
— О, много где! Сибирь, Урал, Каспий, моря, реки, озера… Правда, моя мечта рыбацкая пока еще не осуществилась – хочу поймать тайменя. Никак не удается. Однажды взяли с собой профессионального ихтиолога. Прибыли с ним на место, с вечера, разместившись, наметили места ловли. Он утверждал – здесь точно есть таймень. А утром из палаток едва смогли выйти – за ночь завалило снегом. И рыба ушла вниз по течению.
— Но в Норвегии-то тайменя нет. Почему вы решили отправиться на рыбалку во фьорды?
— Обычно мы выбираем экзотические маршруты, живем в палатках. Комфортная Норвегия – исключение, просто решили побывать в этой стране. Но я, например, на два дня раньше завершил поездку – скучно стало. Кстати, познакомились там с голландцами – сумасшедшими рыбаками. Они нас с удивлением спросили – почему вы приехали на рыбалку в Норвегию, если у вас есть Мурманск?
— В Мурманске рыбалка интереснее?
— Мы сейчас будем решать, куда поедем в следующем году. Мурманск – один из вариантов. Другие варианты – Магадан и Камчатка. Есть еще плато Путорана, это недалеко от Норильска – такая Земля Санникова. Но туда добраться можно только вертолетом. С учетом нашей компании – десять человек – это сделать не просто.
— Ну что ж, расскажешь – встретимся через год.
— Можно и раньше встретиться. Я хотел бы вступить в Московский сигарный клуб. Что для этого нужно сделать?
Беседу президента МСК Андрея Лоскутова и Павла Цветкова
записала Ульяна Селезнева
