Тайны почерка. Лариса Дрыгваль

Гостиная

  Наш гость – Лариса Дрыгваль, графолог, дипломированный эксперт, кандидат психологических наук, руководитель Центра изучения почерка – ЦИП. Сигарный портал публикует транскрипт Вечера с графологом.

 

  Наш гость – Лариса Дрыгваль, графолог, дипломированный эксперт, кандидат психологических наук, руководитель Центра изучения почерка – ЦИП. Сигарный портал публикует транскрипт Вечера с графологом.

  Лариса Дрыгваль: Графоанализ – это анализ. Анализ психологии по нашему почерку, изучение нашей личности, наших скрытых возможностей, наших явных возможностей. В определенный момент времени мне стала очень интересна эта тема, и я начала заниматься ею профессионально. К сожалению, в России профессионально графологов не учат. Есть небольшие курсы – часы, которые можно получить на юридических факультетах, на психологических, но для того чтобы стать дипломированным специалистом я ездила в Израиль, где и изучала графологию. Там она изучается глубоко и основательно. Этот метод сейчас используется там активно – для подбора персонала, для оценики потенциала соискателя или, например, делового партнера, чтобы знать, что за человек, стоит ли не него полагаться, чтобы заранее понимать, на какие отношения с ним можно идти. Есть еще такая интересная сфера – оценка почерка на благонадежность, думаю, что эта тема тоже интересна. То есть можно заранее просмотреть, насколько человек склонен к обману, манипуляциям, чрезмерной наживе. Это тоже мы можем определять по почерку.
  Я являюсь руководителем Центра исследования почерка. Центр находится в Москве. Это представительство израильского института, где я когда-то училась. Мы занимаемся изучением почерка в различных целях. Это могут быть индивидуальные консультации, когда человек приходит к графологу, как к психологу, чтобы узнать о себе, о своих способностях, хочет понять, почему у него в жизни что-то не складывается, что его блокирует.
  Также это может быть парная консультация, когда приходят пары, чтобы друг друга лучше понять, узнать, как выстраивать отношения, как сделать их более комфортными – такой запрос тоже часто бывает у графологов.
  Следующая задача, которой занимается графология, — профориентация. По почерку можно установить, чем лучше заниматься ребенку (подростку), когда он выбирает направление дальнейшей своей учебы, чтобы понимать, какими способностями он обладает – гуманитарий он или технарь, либо имеет задатки аналитика.
  Также я выступаю в качестве популяризатора этого метода, объясняя всем, что в России он, к сожалению, не так популярен, о нем вообще мало кто знает. О почерке, об анализе почерка говорят, как о чем-то изотерическом. Люди часто сравнивают нас с гадалками. Но это не так. Это анализ, этому надо учиться.
  Графология – метод диагностики личности по почерку. Графолог – в первую очередь психолог. Без психологического образования графологии не научиться. Это как врач, который придет лечить больного, не зная анатомии. Необходимо знать механизмы психологические.
  Так что же такое почерк? Он у каждого свой, у каждого индивидуален. Примерно в 14 лет почерк у каждого ребенка становится индивидуальным.
  Эдуард Сухарев: Я неоднократно наблюдал, что у членов семьи почерк чем-то похож. Точнее почерк ребенка похож на почерк отца или мать? Почему так происходит? Дети копируют родителей?
  Лариса Дрыгваль: Вы же согласитесь, что генетика имеет место быть. Дети рождаются с какими-то врожденными особенностями, механизмами, темпераментами, реакцией нервной системы на окружающую среду. Откуда мы это берем? Это передается нам по наследству – от бабушек и дедушек, от наших родителей. Сама система воспитания может приниматься как система, тогда ребенок будет воспитывать в себе те черты, которые похожи на черты родителей. В то же время ребенок может отрицать систему родителей, тогда он растет иначе, не принимая какие-то родительские установки. У кого почерк похож на родителей, как правило, они действительно похожи взглядами на жизнь, как бы смотрят одинаково. Возможно, я точно не могу так сказать, надо смотреть, они похожи и темпераментными особенностями, психологическими. А когда противоположны почерки – очень непохожи, тогда действительно взгляды разные. То есть здесь прямая зависимость.
  С другой стороны, почерк не обязательно должен быть одинаковым даже у членов семьи. У меня, например, два сына – близнецы – они идентичны во всем должны быть по идее, но они уже взрослые, смотрю на их почерки, понимая, что они абсолютно разные. Почерки у них дополняющие друг друга, но совсем противоположные. Где-то взгляды на жизнь у них одинаковые, но в целом – разные.
  Почерк – это письмо мозга – наша психика, наша реакция на мир. Рука – инструмент, передающий наш внутренний потенциал на бумагу. К почерку нужно серьёзно относиться. Это отпечаток, скан нашей личности. Это даже не образное выражение, а факт. То, что почерк – письмо мозга – это было доказано еще в 1895 году Вильгельмом Прейером, основателем детской психологии. Он проводил интересные эксперименты – брал почерки людей, которые получили инвалидность, после чего учились писать, зажав карандаш между пальцами ног или между зубами. И, сравнивая образцы почерков до инвалидности и после,  он установил: почерки не изменились, они остались прежними. Именно после этого исследования был сделан вывод, что почерк – письмо мозга.
  Артур Шиляев: Вы говорите, что у человека почерк не меняется. Но, например, у меня их два. Один почерк быстрый, который я сам часто разобрать не могу, второй, — более печатный. Мне кажется, они вроде бы одинаковы.
  Лариса Дрыгваль: Ключевое слово – вроде бы. И Вы сами сказали, что печатными буквами. Тот почерк, который печатный, — он с долей маски. Почему вообще появляются у людей два почерка? Потому что по каким-то обстоятельствам человеку необходимо приспосабливаться к окружающей среде, он начинает вырабатывать в себе социально желаемые качества, которые «надевает» тогда, когда выходит к людям. В этот момент, когда человек начинает так писать, у него вырабатывается стиль «масочности». Почерк немного вырисованный, немного печатный. Все мы таким писали, когда, например, подписывали открытки родственникам. У многих людей вырабатывается эта социально-адаптационная маска, с которой мы живем.
   Артур Шиляев: Просто это желание, чтобы тебя поняли, чтобы ты был услышан и правильно воспринят?
  Лариса Дрыгваль: Было бы хуже, если бы он у Вас не отработался второй почерк, потому что это совершенно нормальный механизм, который помогает нам сосуществовать в обществе друг с другом. Но иногда «почерк-маска» начинает быть одним единственным, тогда гораздо негативнее будет интерпретация, потому что получается, что социально желаемые качества стали частью человека, в этот момент его настоящее «Я» подавляется. И он живет только в соответствии с требованиями социума, подстраиваясь под них, но он не живет для себя, там нет своей жизни.
  Артур Шиляев: Сейчас нам писать приходится крайне мало. Иногда ручкой ни полслова не напишешь, потому что есть компьютер. Что получается в таком случае? Компьютер помогает не ломать себя? Или что?
  Лариса Дрыгваль: Дело в том, что почерк относится к такому психомоторному навыку, который закрепляется и формируется один раз – до 14 лет, если все нормально ходят в школу, учатся писать и выполнять домашние задания по русскому языку. Этого достаточно, чтобы к 14-ти годам почерк приобрел такую степень автоматизма – когда человек начинает писать, не задумываясь, не концентрируясь на том, как выписывать, а уходит только в содержание.
  Дальше вы можете не писать годами. Это как езда на велосипеде, на машине. Даже если человек много лет не писал, этот навык очень быстро восстанавливается. Как правило, в первый раз после длительного перерыва человеку дается два листочка – на первом он вспоминает как это делать, стоит отметить, что очень быстро эта психомоторная память возвращается. На втором листе он уже пишет своим почерком.
  Здесь важно необходимость преподавания в школах письма. Уйдем в цифру, отменим письмо – произойдет деградация нации. Это уже доказано психологами и физиологами. Мозг развивается только в определенный латентный период, как раз ранний возраст. И развивают мозг только три возможности – чтение, письмо и речь. Больше ничего так наш мозг не развивает.
   Ульяна Селезнева: А моторика?
  Лариса Дрыгваль: А что моторика? Моторику можно развивать лепкой, например. Это хорошо, правильно. Но дело в том, что когда мы пишем – включается в этот процесс филигранная моторика, развиваются такие центры головного мозга, до которых не дойдет, если мы будем просто лепить или рисовать. Если говорить о моторике, тогда нам надо кушать палочками, как японцы, чтобы эту филигранность развивать, тогда еще можно как-то подменить, но полностью заменить невозможно.
  Артур Шиляев: Вы сказали, что до 14 лет развивается мозг. Но у человека, во всяком случае у мужчин, мелкая моторика развивается гораздо дольше. В 14 лет молодой человек не может сделать руками то, что сможет в 18 или в 20 лет. И по почерку чаще всего, насколько я обращал внимание, видно – писал подросток или взрослый человек. Значит, все-таки с возрастом почерк меняется?
  Лариса Дрыгваль: Конечно, меняется. Человек меняется – почерк меняется. Дело в том, что у мальчиков и мужчин есть такая особенность – речевая активность развивается позже, чем у девочек, а речевая активность напрямую связана с мелкой моторикой. Если хотите развивать речевую активность у ребенка, надо проводить пальчиковые занятия. Существует даже целая система развития речи, связанная с пальчиковыми играми. У девочек действительно чисто физиологически более подвижна мелкая моторика, из-за чего они быстрее начинают говорить, но никто не утверждает, что мальчики на это неспособны. Да, чуть позже, но до 14 лет устоявшийся почерк будет и у мальчика, и у девочки.
  Ульяна Селезнева: Как происходит анализ человека по почерку? Человек должен к Вам прийти, пройти какое-то тестирование?
  Лариса Дрыгваль: Особенность графоанализа в том, что в отличие от других методик – ничего от человека не требуется. Не обязательно видеть его, он может жить в другом городе, в другой стране, от него необходим только образец почерка в хорошем качестве. По большому счету, для человека, пришедшего на анализ, все просто – написал, отдал, дальше мы можем не видеться и не разговаривать. И даже лучше, если человека не видеть и не разговаривать, потому что графолог – тоже человек, и иногда может сработать человеческий фактор – личное мнение, внешняя оценка человека, тогда получается, что в работе нет объективизма.
  Максим Николаев: Приходя к вам на консультацию, человек начинает писать более старательно, нежели в жизни. Это же накладывает отпечаток на результат анализа?
  Лариса Дрыгваль: Конечно. Но для этого у нас есть такая установка – писать надо своим обычным почерком, не надо стараться, не надо приукрашивать. Чем более естественный почерк, тем больше естественности я там увижу. Тем не менее, если даже будет приукрашено, я все равно все разгляжу. Невозможно стараться всегда, если вам это не свойственно по характеру. Вы постараетесь чуть-чуть в самом начале, а потом все равно станете сами собой, у вас непроизвольно пойдет реакция расслабления. И я это увижу. И именно по этому куску буду делать анализ.
  Еще одна особенность графоанализа – писать можно на любом языке, потому что мы никогда не читаем текст, только анализируем движения, темп, расположение текста на бумаге, особенности написания букв – они могут быть более плавными, более угловатыми. Учитывается все – ширина, узость – можно, не читая содержания написанного, считать и определить уже характер и склад человека.
  Еще одно преимущество графологии – метод многофакторный, мы можем человека посмотреть в разрезе – от базы, нервной системы, темперамента, переходя к характеру, установкам, ценностям, мировоззрению, отношению к себе, к людям.
  Артур Шиляев: Одно время я работал очень много с людьми, занимающимися логистикой в нефтяном бизнесе, и обратил внимание, сколько у нас работало англичан, практически у всех почерк был очень похожим, их сложно было отличить – очень мелкий, с большим количеством всяких хвостиков.
  Лариса Дрыгваль: Вы сейчас описали психодинамический стереотип определённой категории людей, наверняка, они не зря так все писали…
   Артур Шиляев: Такое ощущение, что их всех подбирали по почерку.
  Лариса Дрыгваль: Они были заточены на определенное выполнение функции, в этом они были специалистами, поэтому со стороны почерки казались одинаковыми. Но, конечно же, у них однозначно были индивидуальные черты, потому что люди – не зомби. Но какой-то определенный стереотип вы уловили. Вообще, люди одинаковых профессий могут немного одинаково писать. Недавно общалась с журналистами – у них свой психодинамический стереотип, свои фишки в почерке. Примерно так и определяется направленность на профессию – есть определенные «маркеры», показывающие, что в определенной сфере, в определённой деятельности человек преуспеет, потому что и мышление, и темперамент подходящий.
   Максим Николаев: Есть ли разница, человек пишет левой рукой или правой?
  Лариса Дрыгваль: Разница только одна – наклон будет в левую сторону или в правую. То есть по наклону, мы понимаем, левша писал или правша. Только в этом отличие.
  Артур Шиляев: Человек, который всю жизнь пишет правой рукой, если сломал руку, вынужден писать какое-то время левой. Я замечал, когда левая рука непривычная, у людей почерк сильно похож. Знаю, что есть случаи, когда учатся писать левой рукой зеркально.
  Лариса Дрыгваль: Есть такая способность у людей – они левополушарные и правополушарные. Такой способностью обладал Леонардо Да Винчи. Это значит, что хорошо развиты оба полушария.

  

   Фоторепортаж Ульяны Селезневой

   Видеоролик Сергея Борисова

Оцените статью