Начнем с цитаты из В.В. Путина насчет того, что история – это наука не о прошлом, а о будущем. Дело в том, что легко представить себе надвигающийся мир после войны, если посмотреть, каким он становился в аналогичных ситуациях раньше.
Начнем с самого простого, очевидного. Мир почти сразу после войны – это всегда музыка, танцы, безудержное веселье, и даже не надо объяснять, почему это так.
Можно посмотреть на ситуацию с какого угодно угла, но сделать это через музыку – это просто, и потому, что музыка — самый непосредственный из известных способов прямой записи человеческих эмоций, и потому, что у меня есть неплохая музыкальная коллекция.
И вот мы видим, что каждый раз мир после большой войны ведет себя одинаково. Конец Первой мировой, 1919 год, и одновременно – начало Века джаза (который, правда, длился всего 10 лет, до начала Великой депрессии). Джаз и бешеные танцы везде – в общем, абсолютно новый стиль музыки, одежды и поведения. Да, даже в СССР, тем более там как раз был короткий «век НЭПа».
Сегодня ни один музыкант не повторит эти бешеные взрывы веселья. Такое не сымитируешь. Вы это видите в фильмах Чарли Чаплина, и учтите, что так отдыхали не только богатые – фраки брали напрокат на вечер на соседней с клубом улице. Платья женщин… куда девались эти монументальные слои ткани, шляпы «воронье гнездо»?
И что интересно: этот взрыв веселья был далеко не только в странах-победителях. В США – понятно, но в моей коллекции туча всякой музыки 20-х и 30 годов в проигравшей Германии. Фильм «Кабаре» Боба Фосса знаете, с Лайзой Минелли? Вот такой была мировая столица кабаре, Берлин, после проигранной Первой мировой. А потом появился феномен немецкого танго – и это нечто. Вы думаете, что Германия 20-х – это гнилая Веймарская республика, униженная, с дикой инфляцией, с горя проголосовавшая за Гитлера. А что если атмосфера времени была несколько иной, и нацизм был популярен на волне ощущения, что пришел новый век, когда невозможное возможно, и это же восторг, когда вот так красиво маршируют с факелами…
Вторая мировая: и опять музыка и танцы почти сразу после нее. И опять США во главе: век громадных джаз-оркестров, мужчины в белых пиджаках, женщины в юбках колоколом, кино под открытым небом с сидений громадных открытых автомобилей…
Вообще-то это официальный золотой век для любого трамписта, тот самый век, когда Америка была великой.
Но и опять танцуют те же побежденные. Франция (вы же не думаете, что она выиграла войну?), Италия, и… Германия. Вот только что я наткнулся на материал о том, как жила Германия уже в 1945-м. Это когда разрушено было все, женщины разбирали завалы голыми руками, потому что не было ни инструментов, ни мужчин. Но в этой Германии мгновенно вспыхнула бешеная мода на музыку и танцы.
В общем, понятно, что мы здесь имеем дело с абсолютно нормальной и предсказуемой человеческой реакцией на такую штуку, как конец войны и начало новой эры. Заметим, что события такой эры повсюду и дальше развивались по восходящей. И далеко не только в музыке. Здесь прослеживается не только взрыв энтузиазма, но взрыв нового легкого стиля жизни, новых технологий. Что появилось после Первой мировой? Гражданская авиация, множество доступных автомобилей, холодильники, радио… Другой мир. Что после второй: цветное кино, телевидение, стиральные машины… И остается только гадать, какой же механизм у этого взрыва. То ли война просто задержала прогресс, а потом как бы рухнула плотина. То ли война обновляет зверским образом человеческие общества и швыряет их вперед.
И ведь это были очень долгие периоды взлета обществ, они в случае «после Второй мировой» перешли в грандиозные шестидесятые, с их еще более новым стилем жизни, великим американским или итало-французским, или советским кино, и торможение обществ – везде — начало как-то ощущаться только во второй половине 70-х.
Если покопаться, и раньше после больших войн происходило то же самое. Раз уж мы начали смотреть на мир через музыку, то можно вспомнить, что произошло с европейской музыкой после наполеоновских войн, потрясших всю Европу. Мы знаем, кто был мостиком от моцартовско-гайдновской классической эпохи к музыкальной романтике и дикому веселью 1820-х и более поздних годов: буквально всех гениев той эпохи вручную сделал великий Антонио Сальери (он их, мальчиками, учил, причем бесплатно). И уже дальше можем посмотреть, что происходило в главном музыкальном салоне вроде бы проигравшей Франции, салоне, который держал Россини, где новые веяния расшифровывались и сознательно продвигались.
Но мы сегодня говорим про весь мир вообще. И тут есть очень существенные исключения. Например, Британская империя после Второй мировой или Китай тогда же. Вот там – никакой веселухи, потому что в Китае война перешла в гражданскую, со зверской революцией 1949 года, а у британцев ушла Индия. При таких катастрофах не попрыгаешь. Сегодняшний мир сложнее, и он не очень западный.
Но об этом поговорим в конце, а пока мы переходим к очень болезненной теме – а всем ли в победивших или в побежденных странах нравится этот послевоенный восторг, и какие тут возникают сюжеты. А их сколько угодно. Более того, они у нас ощущаются уже сегодня, заранее.
Ровно год назад я рассказывал о феномене экстремальных, «рассерженных» патриотов и о том, что для них наша война – это повод «всеобщей мобилизации» общества с целью смены всех элит («а иначе не победим»). То есть, по сути, речь о зверской революции, которую война должна подтолкнуть. Как эти люди чувствуют себя сейчас, когда уже как-то всем видно, что мы как минимум не проиграли?
Продолжение следует.
