Вот и кончился курс из моих шести лекций про настоящий консерватизм (про нас). Последняя – про того человека, которого Андрей Лоскутов постоянно поминает на заседаниях МСК как министра иностранных дел, который курил сигары в кабинете на Смоленской.
Как можно догадаться, моя следующая книга об этом человеке, о Шепилове, уже готова, вопрос в том, когда будет издана. А пока не забудем, что мы-то говорим не просто об интересном (и еще каком интересном!) человеке, а о консерватизме. Причем о «настоящем», то есть таком, сердцевина которого – вера в просвещение как основу выстраивания правильных отношений в обществах.
Так вот, на самом деле все было наоборот – с изучения биографии собственного деда я начинал изучение вопроса о консерватизме, хотя лекции этой биографией заканчиваю. Почему? Потому что в книге я пришел к выводу, что Шепилов стал в СССР, среди просвещенного и непросвещенного сословия, героем минимум на три десятилетия как человек, сказавший в столкновении с Хрущевым великую фразу: «неграмотный человек не может управлять государством» (на самом деле именно в таких выражениях не сказал, хотя это имел в виду). И оказался таким образом символом несбывшейся мечты советских людей о приходе к власти «короля-философа» точно по заветам Вольтера.
Мечты – хотя об этом нельзя было тогда писать и говорить официально. При Брежневе запрет оставался в силе, этого политика попытались вычеркнуть из истории. Но мало ли что нельзя — Высоцкого долго нельзя было исполнять, записывать на «Мелодии» или транслировать по ящикам, и все равно его знали наизусть. И про Шепилова современники тоже все знали, устраивали ему овации, помогали чем могли во время ссылки и семи лет непрерывных хрущевских издевательств. Сегодня, однако, мало кто понимает, что речь не о второстепенной в политике фигуре, а о том, которого на пике карьеры оценивали как третьего человека в государстве. И надеялись, что он в итоге станет первым.
Ну, и другие компоненты настоящего консерватизма в этой фигуре тоже присутствовали, точно по Берку и по Конфуцию. Безупречность биографии как ни у кого «наверху»: два высших образования, профессор, академик, генерал, человек, знавший наизусть несколько опер… И хороший дипломат (это к слову о сигарах на Смоленской). Это – чистый Конфуций: вот такой человек имеет право править.
И – по Берку — полное неприятие любых видов массового насилия над людьми: только убеждение, только дискуссия, только сила знаний. Плюс консерватизм как таковой (в массовом понимании): не то что «Битлз», он Шостаковича не принимал (хотя, будучи у власти, очень ему помогал). И только через годы, уже после отставки Шепилова, Шостакович постепенно заставил Шепилова полюбить его музыку…
Почему я поставил эту лекцию на последнее место в своем цикле, даже после Конфуция: потому что уроки падения Шепилова касаются нас, сегодняшних. Да, в том числе нас, курящих сигары и борющихся за права курящих. Дело в том, что Шепилов как символ просвещенческого консерватизма в СССР пал жертвой точно таких же людей, с которыми сегодня имеем дело мы. Для которых авторитет знаний и заслуг – угроза их существованию, поскольку сами они до высоких образцов не дотянутся никогда. Вот это – типичные революционеры, готовые (по Берку), ради осчастливливания человечества в будущем, подвергать любым притеснениям людей сегодняшних.
Это потрясающая история, начавшаяся на знаменитом Пленуме 1957 года: как свора серости, не воевавшая (в том-то поколении!) на фронтах, никакими особыми качествами не отличавшаяся, а про образование и говорить нечего… как они день за днем работы Пленума травили Шепилова за что угодно, даже за то, что приходит на заседания в хорошо отглаженном костюме. Не боялись показаться смешными и ничтожными. Убрали его и – в итоге, при Хрущеве, завалили государство самым жалким образом.
Правда, до того здорово оттянулись: кто, думаете, устраивал кампании насчет узких брюк, длинных причесок, боролся с приусадебными хозяйствами и религией? Сейчас об этом мало кто пишет, но начало 60-х в СССР было похоже на Китай при товарище Мао. Дорвались до власти бюрократические революционеры как особая форма серости и второсортности. Духовные братья тех, кто травит сегодня курящих и не только их.
На каждом своем эфире против запретителей курения я вижу ту же публику, для которой факты, научные исследования, знание языков – повод прийти в бесконтрольную ярость. Даже шепиловские интонации голоса на них действуют… Зато как приятно их этим всем бесить и подталкивать к неосторожности!
В порядке послесловия к лекциям: хороший был опыт, помог привести в порядок определенные мысли. Плюс позволил откликаться, в определенных ситуациях, на кличку «философ». Приятно же.
А дальше — вернемся к нашим табачным делам. Пока я отвлекался на философию, произошли довольно забавные истории. Опять же не у нас, а за пределами России, там, где разворачиваются основные сражения за право человека быть человеком.
Дмитрий Косырев