Но дальше начинается много интересного, сводящегося к фразе: мы все-таки не китайцы. Может, и не европейцы, но… читаешь что-то, только что написанное европейцем, и понимаешь, что мы от них сильно уплыли — но хотя бы недавно швартовались бок о бок. А вот с Китаем сложнее.
Есть китайское кино – и тут все хорошо: грандиозные визуальные эффекты, открываешь пасть и так сидишь хоть весь фильм, а там героини издают, кривя рот, характерные визги и стоны и то страдают, то рубят кого-то мечами. Есть музыка – сколько угодно, включая китайский New Age, которого у меня немало. Полный блеск, и никаких проблем. А литература – это сложнее.
Музыка, напомним, это непосредственная запись человеческих эмоций. А эмоции у всех людей одинаковы, и у животных тоже. Но вот когда что-то надо сделать словом, то слово – это вам не звук и не тембр такового. В каждом слове несколько пластов смысла и прочей информации, плюс те же эмоции (то есть это музыка иными способами). И здесь отчетливо понимаешь, что пласты информации у нас с китайцами разные.
Но если читать в переводе, скажете вы, это помогает. Хотя тут бывают особые случаи. Один из моих любимых китайцев – Таш Оу (вообще-то Оу Дасю), он из Малайзии, живет в Лондоне, пишет на английском, и отлично пишет. Тут отчетливо понимаешь, что такое быть китайцем, еще и малайзийцем, и думать на двух языках. Аналогичный случай с индо-пакистанцем Салманом Рушди (сейчас, после Англии, поселился в США), который вытворяет с английским языком такое, что англичанину точно не под силу. И вот это все – сложно, но удовольствия доставляет немало. Тут и неожиданный взгляд на вещи, и неожиданные слова…
Да, а пишет Оу о чем угодно – о китайцах из Малайзии и не только, об англичанах, прочих. И о том, как странно вся эта публика в мире связана, везде эти связи, все – семья…
Хорошо, скажете вы – есть Мо Янь, и куда от него деться, если он Нобелевский лауреат. По всей Москве его сколько угодно, в хорошем переводе. Но это знаете что такое – как краткое путешествие на другую планету, а длинное вы не выдержите: слишком хорош, слишком и концентрированно эффектен. Хотя в какой-то момент возникает вопрос – да, у меня, у китаиста – а нам-то какое дело до всех его героев. В общем, это такая китайская сказка в квадрате, практически фантазия… но что-то ведь должно в этой волшебной шкатулке нас цеплять, если смотреть туда больше пяти минут. В общем, тут такой привет с Марса.
Но вот вам чистый случай – никакого особенного стиля, только сюжет и интересные мысли, плюс есть экранизация. Это Лю Цысинь с его трилогией под названием «Проблема трех тел». (На самом деле это название первой из трех книг, но Нетфликс так обозначил всю серию, отсюда и пошло). Начата серия в 2006 году, а сегодня автор — мировой классик.
И недавно в городе Сужчоу была интересная конференция, устроенная Нанкинским университетом, на тему того, как и почему Лю стал мировым классиком и чем он отличается от, допустим, американских коллег-фантастов. Дальше я буду пересказывать множество всяких слов, там, в Сучжоу, сказанных. Кстати, город красивый, шелковая столица Китая, я там был.
Итак, исходная временная точка сюжета: «Великая пролетарская культурная революция» (это 60-е – 70-е). Гениальная тетка из семьи физиков, затравленной хунвэйбинами, отправляет послание в космос: вдруг кто услышит, прилетит и наведет порядок. Не только в Китае, а на планете в целом.
Стоп, но это же Булгаков. Если бог не помог, пусть поможет дьявол. Да и ситуация у героев похожая, везде довели до ручки бешеные левые.
А дальше, представьте, одна космическая цивилизация призыв таки услышала и экспедицию отправила, хотя лететь долго. И земляне, уже сильно после Мао и прочих бедствий, об этом узнали и загрустили, потому что – не вдаваясь в подробности – приближаются ребята не очень хорошие. А просто дрянь ребята.
Пока все понятно и ничего специфически китайского тут нет, верно? Но оно появляется и сильно удивляет современных фантастов, прежде всего американских. Дело в том, что земляне дружно берутся за дело и начинают изобретать такие штуки, с которыми хреновые гости из космоса не страшны.
Это даже не ранние Стругацкие, которые еще не сосредоточились на человеке вместо новых технологий. Это привет всемирной эпохе энтузиазма, когда все думали, что изобретения сделают жизнь человека райским садом. Начиная с Жюля Верна и далее, в 20-й век.
Тут, впрочем, возникает еще одно имя – Айзек Азимов с его великой серией, неудачно переводимой у нас как «Фонд» (тайная организация по спасению человечества от деградации). Точно похоже. Например, святой верой в то, что человеческий ум может даже выстроить математическую модель социального развития, которая поможет.
И вот тут главное, почему американцы про Лю Цысиня говорят, что это китайский Азимов: потому что Азимов жил и работал по большей части в условные 50-е, когда Америка была великой, наука была всесильным богом, ученые (технари) — героями. А сегодня никакой писатель Запада не верит в то, что дальше все будет нормально. Все ушли в пессимизм и пишут сказки, чаще страшные. А вот у китайцев – коллективный оптимизм. И еще бы: с момента, когда Лю начал писать, его страна каждый год жила лучше и изобретала что-то гениальное, и продолжает это дело. Еще Лю верит в человечество в целом, что оно может договориться перед лицом угрозы…
И еще одним он похож на Азимова: плохо пишет. Очень подробно – про самые безумные технические новинки, а вот выстроить в подробностях картину мира вокруг – так, мазками. Что вы хотите – технарь, а не поэт.
Подводя итоги: тут американцы нашли что-то важное. Пока что вся современная китайская литература – это или исторический ностальгизм (красиво описывают какие-нибудь свои 20-е годы), или очень даже оптимистическое нечто на современные темы. Это и рекомендуем.
