Вот стихотворение Сергея Орлова (1921 – 1977) – точнее, первая часть «диптиха» «В Западной Европе» (1965 – 1966). В посмертный худлитовский трехтомник поэта эти стихи не вошли, но были включены самим автором в сборник избранного, подготовленный для серии «Поэтическая Россия» и, увы, не ставший прижизненным (М., «Советская Россия», 1978, с. 195).
По всем морям, материкам и кручам
Истории грохочет колесо –
С тяжелым хрустом, с яростью могучей –
От прадедов к сынам стезей отцов.
А я брожу по странам, где давно
Все по местам расставлено, по полкам,
Оценено, в реестры внесено,
И новых не предвидится осколков.
Здесь позабыли все про колесо.
Гигантский обод на незримых спицах
Никто не крутит. Времени лицо
Бесстрастием и скукою томится.
И колесо колышется, скрипя,
Само собой не трогаясь ни с места…
Спят в громе города, музеи спят,
Европа с сигареткой дремлет в креслах.
Что ей еще? Европа кофе пьет,
Все позади – чума и баррикады,
Концлагеря, вожди, война, народ,
Грядущее… Ей ничего не надо.
Немнущийся терленовый пиджак,
Дымок над хрупкой чашечкою вьется,
И в рюмке, как янтарь, дрожит коньяк…
…Что будет, если колесо качнется?
«Колесо» вскоре качнулось слегка – в бурном 1968-м, но обратим внимание на другое: атрибутами западноевропейского «постисторического» сытого «застоя» выступают сигарета, чашка кофе и рюмка коньяка. С ними Европе «ничего не надо», она довольна сегодняшним днем и даже грядущее для нее – позади, вместе с недавним страшным прошлым.
Впрочем, привычки и пристрастия самого лирического героя (как принято говорить) – советского фронтовика, в танке горевшего инвалида войны — тоже вполне европейские.
В каменной, стальной глуши,
В аэропортах столичных
Кофе по ночам глушил,
Сигареты жег привычно.
1970-е
На фронте молодой танкист радовался «щепотке рубленой махорки», но это уже – история…
Александр Фишман
