«Мертвец». США, Япония, Германия, 1995, 116 мин. Режиссёр Джим Джармуш, оператор Робби Мюллер, автор музыки Нил Янг, художник Роберт Зимбрицки, спец. эффекты Йон Фархат, Лу Карличчи, постановщик трюков Джонс Ол. В ролях: Джонни Депп, Билли Боб Торнтон, Гэбриел Бирн, Лэнс Хенриксен, Джон Хёрт, Альфред Молина, Игги Поп.
В ХХ веке тема смерти стала запретной в человеческом сознании. Веком раньше таковой считалась тема секса, но сегодня мы откровенничаем в этой области значительно больше, нежели позволяет элементарная человеческая стыдливость.
Современникам смерть и умирание представляются чем-то почти непристойным. Западная цивилизация зачарована идеей молодости. Внешние признаки старения воспринимаются как нечто нуждающееся в сокрытии.
Фильм Джима Джармуша «Мертвец» словно вышел из другой эпохи, из принципиально иного типа мышления. Очевидно, что за годы, прошедшие с момента его создания, мы ни на шаг не продвинулись по указанному им пути.
Всё содержание фильма состоит в том, что убитый в первых кадрах герой никак не может умереть — плод западной культуры, он не был своевременно обучен тому, как это делается. Смерть оказывается долгим событием, в течение которого герой обнаруживает себя отгороженным ото всех остальных людей. Не в силах ни вернуться, ни шагнуть дальше, он застывает в неком промежуточном состоянии, в котором прежние законы уже не действуют, а новых он ещё не знает. Поэтому он ощущает потребность в проводнике.
Человек — средством самоосмысления материи. Наше сознание построено так, что мы в принципе не можем ощутить одиночества. Будучи отделённым от себе подобных, человек чувствует невыразимое присутствие, которое он, как правило, формулирует на языке религии. Этим объясняется, в частности, идея антропоморфных и персонифицированных богов: ведь человек способен постичь мир исключительно в форме диалога. Однако сегодня привычные религиозные концепции настолько обветшали, что привлекательными и более наполненными смыслами кажутся экзотические учения. Для представителей старого европейского мира такой отдушиной является философия Дальнего Востока. Для американцев — верования индейцев. Закономерно, что учителем героя на пути смерти становится индеец. Материализовавшись из ниоткуда, он воплощает Другого — того, кого наше сознание моделирует в моменты крайнего и непереносимого одиночества и обычно облекает в идею бога. Проблема в том, что, пытаясь понять сущность высшей силы вселенной, все религии констатируют тупиковую ситуацию, при которой сформулировать можно только то, чем бог НЕ является. Видимый бог оказывается всегда лишь посредником: Христос говорил про себя, что он лишь дверь, сквозь которую нужно пройти. Или, как более точно формулируют
восточные учения, — путь. Обнажая эту идею, Джармуш даёт проводнику героя имя Никто. Любые боги и наставники способны воздействовать на нас лишь в том случае, если разбудят нашего «внутреннего учителя», сами же по себе они — никто, они не имеют для нас никакого значения, пока не будут осмыслены, как ответ на заданный нами самими вопрос. Пытаясь научить своего невольного подопечного преодолевать присущую западному мышлению самоуверенность, Никто отбирает у него очки, заявляя, что без них он будет лучше видеть — в той реальности, куда он направляется, нужно иное зрение.
Индейца Никто поражает, что умирающего белого зовут Уильям Блейк, и он идентифицирует незнакомца с любимым поэтом, стихи которого Никто читал, учась в школе для белых. Но ущербность западной цивилизации оттолкнула индейского мудреца, и он вернулся к своим. Однако бывшие единоплеменники отторгли того, «кто много говорит, не говоря ничего», и Никто остался один меж двух миров: ни индеец, ни белый, ни живой, ни мёртвый. В таком качестве он становится для Уильяма Блейка идеальным проводником в царство смерти, не воспринимающееся более ни враждебным, ни противоестественным. «Молчи и иди», учит Блейка Никто и отправляет его в последний земной путь, конечно же, на лодке. Сам себе Харон, Блейк видит гибель проводника, выполнившего свою миссию и потому могущего уйти вместе со своим побопечным.
Недопустимая, казалось бы, в таком серьёзном разговоре ирония, вневременная чёрно-белая гамма и блистательное исполнение главной роли несравненным Джонни Деппом делают «Мертвеца» вечным фильмом, способным стать нашим собеседником вне зависимости от нашего возраста и иллюзорно меняющихся жизненных реалий. Большинство фильмов стареет со скоростью появления новых технических усовершенствований. Всё труднее становится понять, почему киногерои не столь уж далёких 80-х так яростно звонят друг другу в офис и домой: отсутствие у них мобильных телефонов кажется сегодня необъяснимым. Чудовища докомпьютерной эпохи и вовсе вызывают смех там, где ещё 15 лет назад охватывала оторопь. Но есть редчайшая категория фильмов, выразительная система которых не только не стареет, но как будто становится более современной. Такие фильмы, даже напротив, могут показаться стилистически устаревшими в момент первого выхода на экраны, а потом они словно молодеют в нашем восприятии, потому что они опередили своё время.
Ирина Светлова ©
кандидат искусствоведения
Брюссель
специально для Сигарного портала
