Сидим за большим столом, очень важный человек из Москвы говорит красивый, но нескончаемый тост. Такой длинный, что в его продолжение можно выкурить сигару. Но нельзя — гость!
Верно говаривал незабвенный генерал из «Особенностей национальной охоты» — «тост должен быть коротким — как команда, как выстрел, иначе не останется времени для отдыха!»
Важный человек продолжает, все старательно слушают, ни закусить, ни выпить.
Здесь уж точно по-генеральски: «Ну, за солидное мужское молчание!»
Вспомнилось прекрасное стихотворение, где каждая строчка — отличный мужской тост! Подарю ему эту книгу — на сто тостов хватит!
… осушим наши стаканы
За острова вдали,
За четыре новых народа,
Землю и край земли,
За последнюю пядь суши
(Как устоять на ней?),
За нашу честь и доблесть,
За доблесть и честь друзей!
За тишь неподвижного утра
И крыши наших домов,
За марево выжженных пастбищ
И некованых скакунов,
За воду (спаси от жажды!),
За воду (не поглоти!),
За сынов Золотого Юга,
За тысячи миль пути.
За сынов Золотого Юга (встать!),
За цену прожитых лет!
Если что-то ты бережешь, ты и поешь о том,
Если чем-то ты дорожишь, ты и стоишь на том.
Удар — на удар в ответ!
За стадо на пышных склонах
И за стада облаков,
За хлеб на гумне соседа
И звук паровозных гудков,
За привычный вкус мяса,
За свежесть весенних дней,
За женщин наших, вскормивших
По девять и десять детей!
За детей, за девять и десять (встать!),
За цену прожитых лет!
Если что-то мы бережем, мы и поем о том,
Если чем-то мы дорожим, мы и стоим на том:
Два удара — на каждый в ответ!
За рифы, и водовороты,
И дым грузовых кораблей,
За солнце (но не замучай!),
За ливень (но не залей!),
За борозды в милю длиною,
За зиму в полгода длиной,
За важных озерных чаек,
За влажный ветер морской,
За пастбище молний и грома,
За его голубую высь,
За добрые наши надежды
И Доброй Надежды мыс,
За безбрежные волны прерий,
За безбрежные прерии вод,
За империю всех империй,
За карту, что вширь растет.
За наших кормилиц-язычниц,
За язык младенческих дней
(Их речь была нашей речью,
Пока мы не знали своей).
За прохладу открытой веранды,
За искры в морских волнах,
За пальмы при лунном свете,
За светляков в камышах,
За очаг Народа Народов,
За вспаханный океан,
За грозный алтарь Аббатства,
Связующий англичан,
За круговорот столетий,
За почин наш и наш успех,
За щедрую помощь слабым,
Дарящую силой всех! …
Это написал Джозеф Редьярд Киплинг (30 декабря 1865 г.- 18 января 1936 г.), английский поэт, прозаик и новеллист, книги которого я сегодня хочу предложить вам.
Первый сборник его стихов — «Департаментские песни» ( 1886) — был издан ограниченным тиражом и разошелся настолько быстро, что сразу заказали второй тираж. С 1887 по 1889 г. Киплинг написал шесть сборников коротких рассказов для серии «Библиотека Индийской железной дороги». Рассказы принесли ему широкую известность как в Индии, так и во всей Британской империи. На родине его называют литературным наследником Чарлза Диккенса.
В 1907 г. Киплинг получил Нобелевскую премию по литературе «за наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя». К этому времени он написал тринадцать томов рассказов, четыре романа, три книги рассказов для детей и сотни стихотворений.
А вот одно из моих любимых стихотворений Киплинга — Обрученный
Выбирай : или я, или твоя сигара!
Открой, дружище, сигар коробку с кубинской артиллерией дыма!
Пусть пламя ровно горит, неробко, ибо сердцу встреча необходима.
Но с Мэгги мы ссоримся, чуть «гавану» я раскурю едва в половину,
Она называет меня болваном, а я не бросаю сигару с повинной.
Открой теперь смело ее, закурим, упреки есть вечная неустойка,
Ведь профиль Мэгги, запомни, дурень — одно мечтание, да и только,
Он так совершенен и непорочен, он будто любви моей мнится, снится,
Но время проверит сердца на прочность, избороздив морщинами лица.
Дым Larranaga — спокойствие века, a Henry Clay — это путь свободы,
Их куришь блаженно, благоговейно, но час — и бросаешь окурок в воду.
Бросаешь — и дальше живешь, вдыхая иные радости ароматы,
А Мэгги бросить — игра другая, глядишь, получится грубовато.
Представь себе Мэгги, которой полвека: на кудрях пепел, лицо поблекло,
И даже ценой прошлогоднего снега ее красоту не вернуть из пепла!
«Жена навеки» — сказано ловко! Расплата за любовные жмурки.
И бес рассмеется над нашей помолвкой, и факел любви превратит в окурок.
Окурок старый, честное слово, — вот все, чем станет былое влеченье,
И знаешь сам, что зажечь его снова -, не наслаждение, а мученье.
Открой же со свежей сигарой коробку! Там что на выбор? Табак манильский
Умеренный вкус или жест неловкий супружеской верности василисковой?
Все дело в кольце, адвокате табачном, что убеждает не сомневаться:
Этот выбор — самый удачный, а те пятьдесят никуда не годятся.
Но только они бескорыстно дарят свой дым поцелуем в радость и в горе,
Сгорают их нежные листья карие, под вечер ласкам пламени вторя,
Они не потребуют неустойки за то, что их курят и осязают!
Все, что им нужно — гореть, и только. Они сгорают и исчезают.
И все пятьдесят мне скрасят сиесту, когда же последняя станет пеплом,
Пять раз по полсотни займут их место, покуда губы мои не ослепнут!
Ко мне возвратится их вольное племя с испанских плантаций, с Явы богатой,
Едва я решу, что в моем гареме стало печально без их ароматов.
Они не потребуют новых платьев, изысканных блюд и напитков сладких,
Ведь меньше всего мы за счастье платим — за то, что случается лишь украдкой,
За дождь, за чаек в водном просторе, за ароматы времени, места,
И пусть завидуют волны моря моим не выкуренным невестам!
А Мэгги пишет, что честью и кровью я должен поклясться — и выбрать между
Крошечной хныкающей любовью и Ник 0’Тином моей надежды…
Отлично! Но я прослужил Амуру двенадцать месяцев, между нами,
A Partagas-a табачную шкуру семь лет дубил своими губами!
И мрак моей холостяцкой берлоги всегда озарялся светом незвездным
Огня, что я возжигал с немногими — в минуты дружбы, радости, злости,
А чем осветить нам наше жилище, Мэгги? Каким канделябром засветим?
Любовным шепотом над пепелищем? Неужто его не задует ветер?
К огням блуждающим поднебесным путь по болотам нелеп и тяжек,
Если для мрака в глазах прелестных достаточно дыма пары затяжек!
Давай, поскорей раскури сигару, давай разберемся, давай ответим,
Зачем предавать товарищей старых, зачем огонь отдавать на ветер?
Ведь их миллионы на этом свете — Мэгги, ждущих себе раба,
Женитьба — это судьбы отметина, зато сигара — сама судьба.
Сигары дымят! Отнюдь не воинственно дым их вьется, ответ мой храня:
Если Мэгги желает остаться единственной, пусть останется — без меня.
Читайте, наслаждайтесь!
Киплинг Р. Стихотворения. СПб, 1994
Киплинг Р. Собрание сочинений, тт. 1-6. М., 1996
Британская креативная группа Tank запустила производство мини-книжек в упаковке, напоминающей пачки сигарет. Среди книг «табачной» серии вы найдете произведения Джозефа Конрада, Эрнеста Хемингуэя, Франса Кафки, Редьярда Киплинга, Роберта Льюиса Стивенсона и Льва Толстого.
Конечно Р. Киплинг, как и хорошая сигара, очень хорошо сочетается со стаканчиком виски.
Роберт Брюс Локхарт «Виски. Шотландский секрет глазами английского шпиона». Ко Либри, 254 с., 2007 г., перевод с английского.
Сэр Роберт Брюс Локхарт, — как пишет издатель, — выходец из старинного шотландского рода, чей дед владел собственной винокурней, пошел служить в британскую разведку и в 1917 году оказался первым генконсулом Великобритании в Советской России. Уже в следующем году он был обвинен в заговоре с целью убийства Ленина и приговорен к расстрелу. Однако англичанам удалось обменять его на арестованного в Лондоне советского дипломата Максима Литвинова — и это было только начало бурной карьеры сэра Роберта. Удалившись от дел, Локхарт отдался настоящему культу виски. Он написал вдохновенный и насыщенный фактами рассказ о том, как крепкий напиток шотландских горцев завоевал признание сначала чопорных английских джентльменов, а затем и всего мира. За сто лет простая деревенская самогонка из ячменя стала символом респектабельности и безукоризненного вкуса, напитком финансовых воротил и декадентских поэтов. Но эта книга — не просто апология алкогольного напитка. Это еще и история незаурядных людей, стоявших у истоков легенды.
Сергей Аркадьевич,
Екатеринбург,
специально для Сигарного портала
