Маяковский прикуривал одну папиросу от другой. Из прошлого в новый мир хотел взять именно папиросы: «Нам оставляются от старого мира только – папиросы «Ира».
Курил и сигары, т.к. любил всё люксовое – «вечное перо», пишущая машинка, автомобили, коньяк, сигары. Тогда это были предметы роскоши. «Коньяк и сигара — отличная, выпил коньяк – закури сигару». И сигарно шутил: «Сейчас подходим к острову Кубе – порт Гавана (которая сигары)» – из письма Лиле Брик.
Недавно в Москве готовили выставку к очередному летию Маяковского. Устроители мне сказали, что столкнулись с серьезной проблемой: портретов Маяковского много, но он везде с сигаретой, папиросой, сигарой. Может, заретушировать? Сам Маяковский таких угодников, старающихся соответствовать «линии партии» (в данном случае — антитабачной линии), – презрительно называл «флюгерами»:
«Лицом к деревне» –
заданье дано, –
за гусли,
поэты-други!
Поймите ж –
лицо у меня
одно –
оно лицо,
а не флюгер.
Соответствовать «линии партии» можно, но только тогда, когда веришь в нее и готов положить за нее жизнь: «Я жизнь отдать за сегодня рад. Какая это громада!» И отдал: к концу 20-х годов стал понимать, что «сегодня», которому он так искренне служил, за которое бился, с которым связывал будущее свое и своей страны, – оно какое-то не такое, не то, каким должно было бы быть. И тогда он, достав пистолет, выстрелил в себя.
Это произошло 14 апреля 1930 года.
Именно в этот день Лиля Брик, остановившись в Голландии проездом из Лондона, покупала Маяковскому подарки — сигары, галстуки, трость…
Андрей Лоскутов
