О творцах славы Флоренции – это не для путевых очерков
Кто жил и творил во Флоренции? Данте, Петрарка, Галилей, Макиавелли, Брунеллески, Гиберти, Донателло, Фра Анджелико, Микелоццо, Уччелло, Лука делла Роббиа, Мазаччо, Альберти, Филиппо Липпи, Гоццоли, Андреа делла Роббиа, Вероккьо, Боттичелли, Гирландайо, Леонардо, Микеланджело, Леонардо да Винчи – этот список можно продолжать. Каждое из перечисленных имен могло бы составить славу любого города на земле. Масштаб этих людей различен: от талантов своего времени до гениев всего человечества. Сказано и написано о них предостаточно. Нам остаётся поделиться только личными переживаниями от прикосновения к великому, прекрасному, бессмертному.
Анатомия, Дух и Цвет города.
Анатомия и Цвет. Флоренция стоит на реке Арно и построена в узкой долине, образованной лысыми горами. Это бело-коричневый город вырастает из тосканского ландшафта.
Город скульпторов, художников и каменотёсов. Каждый камень, пошедший на дворцы Пацци, Питти или Медичи, вырубался, обтесывался и обтачивался так, будто это было произведение скульптуры. Как на произведение скульптуры и смотрел на него каменотес. Мастера послабее изготовляли строительный камень для обычных домов и мощения улиц. Флорентийцы по праву гордились своими каменными мостовыми. Рассказывали, что однажды, когда к дворцу Синьории везли осужденного на казнь, телега сильно подпрыгивала на камнях, приговоренный крикнул: «Что за болваны тесали эти плиты?»… Красоту города создавали не только зодчие и скульпторы, ее творили и каменотесы. Как тысячу лет назад, так и по сей день, – это город мастеров. Вы легко убедитесь в этом, если посвятите полдня району Ольтрано с его бесчисленным числом мастерских. Мастерство ремесленника не противопоставлялось творческому вдохновению художника. Аура Флоренции манила сюда и наших соотечественников: Андрей Тарковский, например, писал здесь сценарий «Жертвоприношения»; а Фёдор Достоевский — «Идиота».
Внешний Облик. Средневековые башни и ренессансные купола. Сам город – это узкие улицы и небольшие площади. Дворцы-крепости из огромных каменных глыб сложены супер-прочно, напоминают известные здания на Лубянской площади. Великие шедевры стоят прямо на улицах. Всё дышит средневековьем, что и понятно – по этим улицам часто разгуливала опасность. Концентрация творений искусства, которые встречаются на каждом шагу, может вызвать психическое расстройство с диагнозом «Синдром Стендаля», что означает нервный срыв от обилия произведений искусства, сосредоточенных в одном месте.
Говорят, что каждый год десятки туристов валятся в обморок или впадают в истерику где-нибудь на пути из Уффици в Академию. Я такого своими глазами не видел. Только редкие русскоязычные пары, которые неслись бегом с картой города, пытаясь обозреть в отведенные два часа то, что мне удалось сделать за месяц. Стендаль, кстати, сам не падал в обморок, хотя и испытывал гамму бурных чувств (читай фрагмент в «Санта-Кроче»).
«Город поистине великий и злосчастный». Таким его посчитал историк и политик – Никколо Макиавелли. И было за что… Вешали в окнах, жгли на площадях, рубили на эшафотах. И кто только с кем ни грызся: пополаны с грандами, гибеллины с гвельфами, белые с черными, старшие цехи с младшими. К этому надо добавить еще и ненависть к богатым горожанам и главарям цехов всего мелкого люда. Различные соперничающие семейные кланы: Медичи против Пацци, Альбицци против Риччи и т.п. тоже строили свои планы на захват власти в республике. У всех партий и клик были свои цели. И никто не хотел складывать оружия, не достигнув их. Все эти разногласия среди флорентийцев приводили к частым столкновениям и смутам, не раз случалось, что в одно и то же время в разных частях государства все партии брались за оружие одновременно. Страдали правые и виноватые. В итоге из города выгнали даже самого великого из своих граждан – поэта и философа Данте Алигьери.
Флорентийка
«В этом очень многолюдном собрании я заметил несколько хорошеньких женщин, но, судя по виду, слишком рассудительных, чтобы я мог принять их за женщин. При таком преобладании рассудка можно понимать в любви только материальную сторону».
Из Стендаля…
Медичи: Как Ростовщичество и Соперничество сотворили культурную столицу всей Европы.
Как же так сложилось, что один город сотворил пласт культуры, изменившей целый мир?
К середине XV века Дом Медичи был уже банком международного масштаба, его активное участие в политике подогревало бизнес и наоборот: на кредиты Медичи велись войны и строились дворцы. Медичи были изобретательны. Именно они первые придумали векселя и дорожные чеки. Среди них были четыре римских папы и две французских королевы; они неоднократно, на протяжении почти пяти столетий (с 1434 по 1743), становились правителями Флоренции. В европейской истории нет второго семейного клана, столько сделавшего для одного города. Лоренцо Великолепный, этот самый яркий и последовательный покровитель искусства, коллекционер, создал атмосферу, когда при дворе предпочтение отдавалось не только военным заслугам, а гонорары художников и ваятелей стали достигать умопомрачительных размеров.
Персей с головой медузы (Челлини).
Лоренцо Медичи: Вы просите за свою работу 10 тысяч дукатов? Да на них я смогу построить дворцы и города!
Челлини: вы можете найти много людей, которые вам построят дворцы и города, но во всём свете вы не найдете того, кто отлил бы вам такого Персея.
Последняя правящая во Флоренции из знаменитого рода – Анна Медичи – оставляя трон правителей Флоренции Габсбургам, поставила лишь одно условие – все коллекции рода: галерея Уффици, Дворец Питти с его шедеврами, вилла Медичи в Риме, многочисленные библиотеки, этрусская и египетская коллекции – должны перейти городу.
Флорентийская сублимация. Вероятно, даже последовательной преданности городу всесильных Медичи было бы недостаточно для сотворения колыбели Ренессанса. Была еще сублимация флорентийцев (преобразование одного вида энергии в другую). Если утихали войны на улицах, то энергия флорентийцев перетекала из вооруженных баталий в соперничество в области искусства. Богатейшие соперники Медичи – банкиры Пацци затеяли дворец, который в итоге довел их до разорения.
Импульс к движению задавали богатые и зажиточные заказчики. Ими были общественные лица и частные граждане, банкиры и торговцы, церкви и монашеские братства, и, конечно, сама Синьория. Врожденное призвание к коллекционированию было у всех.
Состязания в обладании шедеврами шли и на уровне городов. Если во Флоренции узнавали о новых творениях в Милане, Болонье, Генуе или Венеции, то правительство свободного города уже звало прославившегося ваятеля или художника к себе.
Необузданное творческое честолюбие гениев толкало их к состязанию в мастерстве и на личном уровне. Стоило Леонардо да Винчи получить заказ – написать огромную фреску на стене Большого зала Синьории, как Микеланджело просит себе другую стену зала. Ему было не по себе от того, что родной город уже забыл и его самого и Давида, а разговоры только и идут, что о гении Леонардо. Искусство выигрывает: два соперника творят два шедевра; «битва при Ангиари» Леонардо против «Купальщиков» Микеланджело.
Черт его поймешь, как устроен этот мир: я видел в музеях весы ростовщиков, на одну чашу которых клали заёмные дукаты, на другую, – свободу должника. Переплавить грязное в прекрасное – разве не доказательство, что $ сами по себе не могут быть добром или злом.…
Давид: Самый великий памятник Игроку.
Давид был белокур с красивыми глазами и приятным лицом… Он взял посох, выбрал пять гладких камней из ручья, а потом с сумкою и пращей выступил против Голиафа… Камень, пущенный его рукой, поразил филистимлянина прямо в лоб. Голиаф упал и умер на месте. А Давид взял его меч и отсек великану голову (из Ветхого Завета). Как же было всё просто, чтобы стать царем Давидом, спустя три тысячелетия принести славу одному молодому скульптору. Но, думается мне, как настоящий профессиональный игрок, он хорошо владел теорией вероятности, во всяком случае, хорошо прикинул свои шансы на успех. Вы только вчитайтесь в описание искусствоведов: «лицо юноши, который еще колеблется, как ему поступить: брови его нахмурены, глаза вопрошают, на крепких губах – печать ожидания»… Разве это не описание игрока перед решением: либо удвоить ставку, либо скинуть карты в пас?
Статуя высотой 5,2 м. из единой глыбы мрамора прославила 29-летнего Микеланджело на всю Европу. Великий скульптор стремился показать человека, в котором бы совместилось множество людей, все те, кто от начала времен отваживался сражаться за свободу. Давид олицетворял для него человеческую отвагу в любой сфере жизни: это был мыслитель, ученый, поэт, художник, исследователь, государственный муж – гигант, чей разум и дух был равен его телесной силе. Именно решение Давида схватиться с Голиафом делало его настоящим гигантом, а отнюдь не тот факт, что он одолел Голиафа. Мир – это поле сражения, человек в мире всегда начеку, неизменно готов встретить опасность. Давид – борец, он не жестокий, ослепленный безумием губитель, а человек, который способен завоевать свободу (из И.Стоун «Роман о Микеланджело»).
Во Флоренции вы найдете целых три Давида: две копии – на Piazza della Signoria и на Piazza della piazze Michelangelo и оригинал в галерее «Академия».
в Галерее «Академия»
Он молод, но непобедим и готов защищать свободу ценой своей жизни …
на Piazza della Signoria
Благородная уверенность, непринужденность
и одновременно мощное движение. Это еще
не победа, это только момент подготовки…
на Piazza della piazze Michelangelo
Тот стоял, сияя белизной в лучах луны, свободный и уверенный, словно бы на нем
и не было никаких пут, устремив свой взгляд на Голиафа, сжимая пальцами
пращу: его отточенный, отполированный профиль был безупречно прекрасен…
И как тут не привести слова другого великого ваятеля (правда, ваятеля не скульптур из мрамора, а ваятеля миллиардов из недвижимости): «Давид вышел на бой с Голиафом, чтобы в себе самом пробудить силы победить великана. Внутри каждого из нас есть свой Давид и свой Голиаф. Многие люди не добиваются успеха в жизни, потому что убегают, когда встречают на своём пути Голиафа. Но если бы не Голиаф, Давид никогда бы не стал знаменитым Давидом» (из Р.Кийосаки «Отойти от дел молодым и богатым»).
Андрей Зубенко,
Калуга – Флоренция
