Как получилось, что в страшный вред табачного дыма для окружающих поверило множество людей в США (и прочих англо-саксонских странах), а, допустим, во Франции или в Греции, не говоря о России – далеко не так много? Ответ можно найти в двух книгах о том, как американское образование, вся атмосфера жизни уже не первое поколение запугивает людей в стране какими угодно угрозами. То есть речь о том, что американцев превращают в нацию трусов. А за ними и их братьев по цивилизации.
Итак, две похожие книги, «Расщепление американского ума» Уильяма Эггинтона и «Убаюкивание американского ума» Грега Лукьянова и Джонатана Хайдта. Вышли в 2018 году, но сейчас их начали заново обсуждать, потому что часть общества страны впала в патологическую панику по поводу коронавируса, и все стали интересоваться: что с людьми творится.
Давайте отнесемся к двум книгам как к одной (будем их пересказывать подряд и вперемешку) и посмотрим на озарения авторов, соотнося каждое со знакомыми нам сюжетами. А именно, почему они так радостно и толпой поверили в утверждения типа «каждое облачко дыма несет угрозу», почему не пожелали поинтересоваться – правда ли, что облачко эту самую угрозу несет; почему не послушали другую сторону, которая вполне уверенно доказывала обратное.
Да еще бы им не поверить и не подчиниться. В Америке, читаем мы, если кто-то чем-то поранится, запрещают это для всех и целиком. Например, игра в дарты – ведь могут пострадать де-е-е-ти. В итоге дошло до запретов речи, слов – левые доказывают нам, что слова тоже могут ранить, быть насилием. А ведь могли бы вспомнить, что слова, дискуссия – единственное, что может предотвратить насилие физическое.
Но поскольку Америка одержима «безопасностью», то не надо рисковать обсуждать что-то, спорить о чем-то — надо заранее объявить оппонента «опасностью» и дискредитировать его всеми силами. Знакомо, по опыту борьбы с курением? Но дальше: растет уже далеко не первое поколение американцев, лишенных всяких способностей к критическому мышлению и коммуникации с другими людьми. Для них нормально навесить какой-то ярлык на заранее обозначенного противника и закрыться от него. То есть «безопасное пространство» означает место, где не должно быть даже ранящих тебя споров.
Каждое новое поколение, выросшее в такой «безопасности», показывает все большую статистику психических заболеваний. И ладно еще обращения к врачу по поводу депрессии, алкоголизма и стремления нанести себе вред – это модно. Но если сами врачи говорят, что тут нужна госпитализация – и если за последние 5 лет число таких госпитализаций среди молодых людей выросло на 62%, то это уже другой разговор.
И это мы еще даже не заводили разговор про фальшивый мир соцсетей, куда убегают от реальной жизни и получают обозначенное выше – депрессии и прочее.
В итоге сложилась культура, при которой быть жертвой неважно чего и кого – это хорошо, это придает тебе дополнительный статус в обществе. Что ведет к еще большему усилению «дебилизирующей» (определение авторов) культуры безопасности.
Одно из прочих последствий всего этого – невиданный рост численности юристов, которые жаждут процессов по поводу «опасных» продуктов и предупреждающих надписей на них. Надписи и разбирательства по их поводу множатся так же, как запреты на все «вредное и опасное». И чем больше в стране таких законов, тем меньше у американцев веры в общество. Законы, запреты и ограничения «сверху» попросту занимают место гражданского общества, государство лезет во все новые сферы, и мы от этого верим в силу общества еще меньше, и так по спирали…
Как сказано выше, всерьез эти две книги заметили только тогда, когда часть Америки самым диким образом отреагировала на явление коронавируса народу: начала требовать закрыть вообще все и посадить всех на карантины. То есть «общество безопасности» (трусов) сочло, что безопасность превыше всего – невзирая на множество всяческих будущих последствий карантинов для жизни и здоровья людей.
Так выглядит пандемия в этот странный век изолировавшихся друг от друга людей, боящихся всего и всерьез считающих, что можно отменить смерть как явление. Тут, правда, оказалось, что хотя вирус очень заразен, но не очень смертелен – однако ущерб от карантинов уже был нанесен.
Как начиналась и развивалась борьба с курением, мы говорили не раз. Но никогда не было подробного разговора об общей атмосфере страха, жажде «безопасности», неспособности к критическому мышлению и (отсюда) о желании немедленно заткнуть оппонента. Такой толпе хомяков можно под маркой «угрозы» продать что угодно, в том числе идею о вреде молока (это реально происходит).
Интересно, что в США (и странах типа Канады или Великобритании) перед нами идеология не всего общества, а части его. То есть это идеология левых – демократов, либералов и т.д. – но не республиканцев и прочих консерваторов. И случайно ли, что среди избирателей Дональда Трампа множество курильщиков, а среди демократов – множество трясущихся от запаха табачного дыма персонажей типа Хиллари Клинтон или Майкла Блумберга.
Для правых идеологов поэтому яблочко мишени – сама идея «безопасной» жизни. Вот очередная колонка Денниса Прагера, где он объясняет: жизнь безопасной вообще не бывает. У нас (консерваторов) «безопасность» стала грязным словом. Я редко пользуюсь им применительно к моей жизни, вот почему я счастлив. Ведь жениться – небезопасно, заводить детей – тоже…
Знаете, что это напоминает? «Если у вас нету тети, то вам ее не потерять, и если вы не живете, то вам и не умирать».
Кстати, автор этих строчек – некто Александр Аронов. Но если вам хочется цитаты более классической, то есть и такая: «те, кто готовы расстаться с существенными свободами, чтобы купить этим немного временной безопасности, не достойны ни свободы, ни безопасности». Автор – Бенджамен Франклин, который сто долларов.
Дмитрий Косырев
