Продолжаем разговор о том, какой образ завтрашнего, правильного мира нам нужен. И отталкиваемся от материала моего хорошего знакомого Георгия Бовта о том, что такое геноцид, откуда взялось это слово и как его сегодня употребляют в хвост и в гриву, не очень хорошо понимая, о чем речь.
А вот если начинаешь понимать, то возникает много интересного, и не обязательно в применении к Украине и прочим военным сюжетам. Да, слово это пытаются сделать обвинением в адрес России, но давайте – вслед за Бовтом – посмотрим на него повнимательнее.
Для начала: в Нюрнберге Германию судили только за военные преступления, то есть совершенные после сентября 1939 года. И в целом было заметно нежелание всех судей преступить священную черту – право государства делать со своим населением что угодно.
Хотя попытки познакомить с этим термином судей в Нюрнберге все же были. Слово «геноцид» впервые было предложено накануне процесса Рафаэлем Лемкиным, бывшим польским прокурором еврейского происхождения (с должности прокурора он как раз был выдавлен по национальному признаку, антисемитизм в довоенной Польше фактически стал государственной политикой), и затем эмигрировавшего в США.
Но тут нашелся оппонент — юридический советник американских и британских представителей, профессор Кембриджа Герш Лаутерпахт, один из авторов современной концепции прав человека и текста Декларации прав человека. Так вот, Лаутерпахт не только не одобрял концепцию геноцида применительно к Нюрнбергу, но и приложил максимум усилий для того, чтобы этот пункт обвинения не попал в материалы судебного дела.
Среди аргументов был и такой: акцент на права любых групп людей (в том числе национальных) отвлекает от защиты прав отдельной личности. Лаутерпахт настаивал, что в послевоенном мире именно права отдельного человека должны быть помещены в центр международного права, поднявшись над национальной юрисдикцией.
Что в итоге: в Нюрнберге прозвучали обвинения в преступлениях против человечности, но не в геноциде. И только в 1948 году ООН признала геноцид «преступлением, подлежащим действию международного права». И наказанию. Так сказано в соответствующей Конвенции о предупреждении геноцида 1948 года.
И вот сегодня под геноцидом, с юридической точки зрения, понимают целенаправленное уничтожение определенных групп людей (по расовому, национальному или религиозному признаку). Только ли физическое уничтожение? Нет, сюда входят ограничения в праве деторождения или даже изъятие детей, либо совершение в отношении них «других преступлений», включая уничтожение языка, культурного наследия, самих основ существования нации или народности.
Итак, еще раз – уничтожают какую-то группу людей по объединяющему ее признаку, но могут не уничтожать, а «совершать против нее другие преступления», то есть попросту эту группу притеснять. А вот только ли язык, раса или религия имеют решающее значение?
Тут надо посмотреть, какие действия все той же нацистской Германии не попали под Нюрнберг, хотя могли. Зато попали в документ 1948 года. Георгий Бовт, сам курильщик, об этом напоминает, не догадываясь, что дело имеет отношение к нашим, на этом ресурсе, любимым темам.
А именно, говорит он, согласно немецкому закону 1935 года о браке и помолвке, внешне здоровые братья, сестры и дети наследственно неполноценных людей могли вступать лишь в такие браки, которые будут бездетными. Насильственная стерилизация «некачественного человеческого материала» приняла массовый размах. Решение принимали специальные суды «наследственного здоровья». Этой унизительной процедуре подвергались те, кого сочли страдавшими слабоумием, шизофренией, маниакально-депрессивным психозом, эпилепсией, врожденной слепотой или глухотой, а также рядом генетических заболеваний.
Но также преследовали и тех, кого подозревали в «моральном слабоумии», под которое можно было подогнать кого угодно. Например, тех, кто «не признавал общественно принятых норм поведения», «не был в состоянии вести рентабельное хозяйство» или «не осознавал ответственности за воспитание детей». До 1945 года принудительной стерилизации подверглись от 360 до 450 тыс. немцев. Однако жертвами нацизма эти люди так и не были признаны, и никто из врачей, работавших в судах наследственного здоровья, не понес наказания. Хотя сегодня все это подпадало бы именно под определение геноцида.
Поблагодарим Георгия за эту находку. И посмотрим: а вот если человек курит, то он «не признает общественно принятых норм поведения» или «не осознает ответственности за воспитание детей»? С точки зрения сегодняшней антитабачной секты – без сомнения. И дети, как мы знаем, ее любимый козырь. Более того, в чем смысл этого закона от 1939 года? В том, что вот такие люди представляют угрозу для окружающих. Для чистоты расы. Ну, примерно как курильщики. Или как злостно непривитые и гулявшие без QR-кодов.
И чего же тут удивительного, что именно этот здравоохраненческий геноцид Гитлера породил в Германии, как мы не раз говорили, антитабачную кампанию, которую потом, со всей ее геноцидной идеологией, унаследовали американцы и англичане, далее потащив в прочий мир. Просто энтузиасты из СС придумали все это только в 1939 году, всего лишь добавив курильщиков и прочих сторонников нездорового стиля жизни к шизофреникам, глухим и слепым и прочим. В общем, к портящим генофонд великой германской нации. Они просто не успели развернуться – война помешала, а так бы эти борцы с курением, кто знает, оказались бы и в Нюрнберге, на трибунале.
Так вот, что касается того мира, который нам нужен. Он должен учесть мрачный опыт как киевского режима, борющегося с русской частью своего населения (по национальному признаку), так и опыт СС и НСДАП в борьбе за всеобщее здоровье, и многое другое.
Но запретить на будущее всю эту гадость – путь, который выглядит просто, но никуда не ведет. Надо просто создавать фантомы настоящего, прекрасного, свободного мира незапуганных людей, которых нельзя подвергать всем упомянутым гадостям. И потом превращать эти фантомы в реальность.
