И ведь нелегкое дело. Ну, понятно, что себя не обижу и сразу же скажу: а хорошая книга получилась. Это я насчет «Бога войны», три отрывка из которого вы первые в России прочитали.
Но хорошо-то хорошо, а вот дальше – как посмотреть на собственную работу со стороны? Невозможно. Другой человек всегда найдет что-то, что автору и в голову бы не пришло, хорошее или плохое. Но то – другой.
Что в данном случае приходит в голову мне: то самое, что приличный критик никогда не должен делать. А именно, воспринимать произведение литературы как политический феномен. Ну, хорошо, общественно-философско-вот-это-все-феномен. Этим у нас занимался Виссарион Белинский, судивший книги по их «общественной ценности», с тех пор многие так и считают, что такое нормально.
Но в том-то и дело, что в моем случае все так и получилось. Феномен был именно общественно-политический. Повторим: книга была закончена в декабре 2021 года, в издательстве ее прочитали этак в конце февраля 2022-го. С ее названием – «Бог войны» — и прочим. Сказали, что печатать не будут, потому что… э-э-э… предыдущий роман, первая часть той истории, с тем же героем, плохо продавался.
Ну, всем понятно, что для того, чтобы книга хорошо продавалась, ее надо хорошо продавать. О том, как у нас устроена литература и кто в ней что диктует, вы уже читали в моих предыдущих колонках. Я бы еще рассказал, почему мне никогда не давали премий. Но то было в мирное время, а тут и вообще военное.
Интересно, что было бы, если бы книга вышла вовремя. Давно у нас не было литературных сенсаций, чего-то, что все обсуждают.
И тут мне доброжелатели из литературных кругов рассказали, что в истерично-бурной окололитературной атмосфере февраля 2022-го кто-то где-то слышал, как кто-то другой шептал: а этого мы вообще из литературы выкинем. Одно название чего стоит. Бог войны, понимаете ли… Нашел время, пророк хренов и путинская сволочь. Последние два слова – из того якобы имевшего место разговора шепотом.
И что мне с этим было делать, как доказать и к кому идти? То есть я прорывался, хороших знакомых у меня сколько угодно, но нет у нас в стране такого человека, который бы решал, как «вернуть» кого-то в литературу. А если будет, то никто ему не позавидует.
Битва шла долго. Решающую, толчковую роль сыграл один из моих настоящих читателей, Андрей Синягин. И вот сейчас книга вышла, скоро вы сможете ее прочитать уже целиком. А еще я верю, что наше сообщество сильно поможет ее успеху, к вящей славе отечества.
И вот теперь – насчет дара предсказания: жуткая штука, но я это уже проделывал несколько раз. Лучшее (что я вообще написал) – трилогия про британскую шпионку Амалию, Малайя, 30-е годы. Книга про внутренний развал и слом громадной непобедимой махины – Британской империи. Зарождение нового мира. Начата трилогия в 2008 году. Точно предсказано все, что происходит сейчас с другой империей, американской, и миром. Или это не предвидение, а чистый профессионализм международника? Кстати, та трилогия – она очень грустная. Потому что людей жалко.
Теперь две нынешние книги, про литературного критика (да-да) Алексея Немоляева. Первый том был про Цусиму. Написан в 2019-м, издан в 2020-м, как раз в вирусный ужас (еще бы она хорошо продавалась). Общая идея – вот так оно бывает: невозможное вдруг становится возможным, конец миру и нормальной жизни, приходит эпоха ужаса. Опять предсказал. Вторая, нынешняя книга: ну, война же, Первая мировая. Крым, Севастополь, флот, адмирал Колчак. И измена людей как бы из элиты. И – читатель знает – Константинополь так и не возьмут, хотя война к тому моменту была уже почти выиграна. А ребята в книге еще не знают.
И – занятный поворот сюжета. У меня там под другим именем человек, похожий на Александра Грина. Который втянулся по глупости в нехорошую историю не на той стороне войны. И мой герой, критик, выторговывает для него у адмирала Колчака прощение, потому что этот его подопечный, кто знает, напишет скоро «Алые паруса». Не трогайте клоунов, писателей, поэтов и музыкантов.
Актуальненько? Да еще как. Написано, повторим, летом-осенью 2021 года. Опять угадал, опять предвидел.
Еще: на самом деле этот боевик – о Серебряном веке, точнее, начале великого бриллиантового века нашей литературы, двадцатого. О том, какими некоторые персонажи того века были, как друг с другом общались. И о том, что то ведь была военная эпоха. Еще раз: не трогайте клоунов, без них нет народа.
Вот это – о политике. А теперь о главном. О том, для чего вообще пишут книги. Нет, тусклый поганец Белинский, не для того, чтобы разыграть политическое высказывание «в лицах». Ну, то есть кто-то так и писал, но не я. У меня — совсем по-другому.
Целый роман пишут для того, чтобы читатель дошел до каких-то строчек – и улетел в стратосферу. Если он, конечно, твой читатель. Тут такая история: как написал первый роман («Белая Гвардия») Булгаков. Читать надо его «Театральный роман», где про это говорится: оказывается, сначала книга называлась «Черный снег», и все ее замечательные герои, все хроники кровавого киевского идиотизма – все это только для того, чтобы в нужный момент читатель увидел черный снег. Абсолютно точно.
Такие строчки нельзя вырвать из текста и запустить в интернеты, потому что писатель к ним долго ведет читателя. Нагнетает эмоции, чуть их ослабляет, а потом – шмяк по голове, и человек улетает.
Это как с великим музыкантом: десятки технарей с их усилителями и прочим, администраторы и продюсеры, пара десятков песен, твои лучшие друзья – рок-группа. Месяцы подготовки нового диска, нового концерта. И вот — в какой момент – грустный вздох органа, шелестит нарастающая громкость ритма. И оно льется в зал – мощное, неудержимое, вечное. Вот ради этого момента оно, прочее, и было.
Тут автор, которого чуть не несут со сцены, шепотом спрашивает лучшего друга, бас-гитариста: ты это слышал? А вот там, в зале, хоть кто-то понял, что произошло? Мои слушатели – они поняли. А такие, мои, здесь были? Другие… а мне до них как до барабана. Я это сделал. А дальше – гори оно все огнем, берите меня голыми руками.
Ну, вот. В романе «Бог войны» этот черный снег, эти краткие строчки, ради которых книга писалась – они есть. И они вышли. А дальше – смотри выше.
