Дмитрий Косырев
Мы отталкиваемся от случайного замечания Анны Ахматовой, которая как-то заметила: «Моцарта и Сальери» Пушкина не поняли, в этой дуэли двух музыкантов Пушкин видел себя в облике Сальери.
Ахматова, особенно к концу жизни, была женщиной на редкость с острым глазом, который видел то, что на поверхности, но никем в упор не замечается. Но надо очень хорошо знать реальности того времени, когда жил Пушкин, чтобы понять, что Пушкин видел совсем не того Сальери, которого мы видим сегодня лишь по его же пьесе. А настоящего. Ведь они были современниками. Сальери умер в 1825 году, когда Пушкину было 25 лет. Могли бы теоретически встретиться. Пьеса была написана в 1831 году.
Нас учили, что этот сюжет – о зависти слабого творца к гениальному. Но давайте составим досье на Сальери и посмотрим, мог ли он завидовать Моцарту. Как воспринимали его при Пушкине? Как одного из самых великих музыкальных организаторов, культурных деятелей века. Человека громадного бескорыстия, бесплатно выучившего чуть не всех тогдашних композиторов. Отца музыки будущего, 19-го века во всех смыслах.
Кто был среди его учеников? Бетховен вплоть до 1809 года. Франц Шуберт. И Ференц Лист, Жак Мейербер, Карл Черни, Франц Ксавер Зюсмайер… Да, а еще сын Моцарта Франц Ксавер Вольфганг.
А насчет бездарности – тут и вообще смешно. Сальери был новатором и экспериментатором. У него заимствовал, мягко говоря, какие-то вещи Моцарт. Он был композитором для композиторов, вызывавшим зависть и восторг. Наконец, Сальери был официально первым музыкантом Австро-Венгерской империи, а по сути и Европы. Причем первым по должности. И самым высокооплачиваемым. Он был почти до самой смерти придворным капельмейстером императора.
Почитайте внимательнее Пушкина. Сальери не завидует. Он возмущен: в храме искусства поселилась какая-то шпана. Бесценный дар достался гуляке праздному. Сальери у Пушкина чувствует себя лесным санитаром, убирающим вредителя.
А тут надо понимать, как тогда воспринимали Моцарта. Как музыкальную попсу, Николая Баскова своего времени. Первым музыкантом он точно не считался – разве что в буржуазной и простой по вкусам Праге, но не в Вене. Самый высокооплачиваемый композитор – да, но после Сальери. Однако деньги у него не держались. Он их швырял.
Городской невротик не хуже Вуди Аллена. Дергал ногой, стучал в такт.
Но главное – писал хулиганскую, по понятиям того времени, музыку. Слишком простую. Она отвечала его характеру и диагнозу. Контрасты и перепады настроения – это музыкальный портрет биполярного расстройства. Писал дико быстро. С какой-то оскорбительной для современников легкостью. Воровал сам у себя. Но, правда, никому не делал зла – а зачем?
А вот теперь главная разница между ними. Для Сальери музыка – это был храм, главное чудо его жизни. Сирота, которого за музыкальный талант взяли сначала в патрицианскую семью Мочениго, а потом в столицу империи, познакомили с императором, и вот так всю жизнь: музыка – это смысл и цель жизни. Прекрасный социальный лифт.
Моцарту лифта было не надо, он был из богатой семьи музыкантов, музыка для него была естественной средой существования и никаким не чудом. Это классический случай невыносимой (для окружающих) легкости бытия.
Как тогда выглядит моя (вообще-то ахматовская) версия того, что хотел сказать Пушкин в своей пьесе? Он попробовал вообразить, как бы он сам, великий и первый поэт, отравил вот такого Моцарта – чувствуя свою ответственность перед высоким искусством, чтобы Моцарт своим бездумным существованием не позорил высокого звания музыканта, не отказывался от роли «единого прекрасного творца». И получается, что отравил бы без всякого удовольствия. Потому что тогда он, Сальери, не был бы гением, а только злодеем». Профессор Иваницкий оказался твердым моцартианцем.
Дальше ход событий приобрел непредсказуемый характер. Кто-то пел в микрофон на итальянском, честно признаваясь, что это не Сальери, а Гендель. Другие читали стихи Бродского, Мандельштама и свои собственные. Затем возник разговор о том, что такое была Австро-Венгрия (поскольку драма Сальери и Моцарта была в Вене). Когда беседа дошла до смысла смены пола, всем стало понятно, что вечер удался.
Не будем ограничиваться своим рассказом и дадим слово тем, кто присутствовал. Впечатлениями делятся члены Московского сигарного клуба:
Николай Касьянов
Практически все, о чем рассказывает или просто прикасается Дмитрий Косарев (Мастер Чэнь), как раньше было принято писать в аннотациях толстых литературных журналов, «носит печать его несомненного писательского таланта».
Отмечу: не только печать и не только писательского. Ему как- то удивительно удается за пару минут произвести буквально обволакивание внимающего мозга, с погружением оного в эпоху ревущих 20-х, из жизни британских колоний в Малайе или аристократии Манилы, или русской эскадры перед Цусимой… или, в нашем случае, под волшебный фонарь венского двора, придворных капельмейстеров, концертбау, париков, белого камзола кайзера Франца III и доброго трудяги Сальери, на которого повесили короткую жизнь вундеркинда Моцарта.
Гипноз мастера Чэня был силен.
И не его вина, что усилия лучшего пушкиниста страны и мощных умов МСК заставили собравшихся еще два часа проливать безжалостный свет истины на разные аспекты гения Александр Сергеича, парадоксы русской поэзии серебряного века, законность притязаний Австро-Венгрии на Трансильванию, зловещие тайны дунайского масонства и даже проблемы урологии собак мелких пород, возникающие около высоких деревьев…
В общем, коллективный интеллект испытал большое удовольствие. И от рассказа, и от разговора, и от сигары (кстати, «Евгений Онегин»), и от самой атмосферы общения. В который уж раз… Московский сигарный as usual.
Виктор Авдеев
Литературное расследование в новомодной традиции деконструкции мифов неожиданно переросло в поэтическое состязание! Первая часть распалила дискуссию в лучших академических традициях: даже не соглашаясь с уважаемым докладчиком по ряду позиций, было приятно вновь обратиться к столь многослойному историко-литературному контексту Пушкинской драмы. Вторая часть порадовала прекрасными стихами как столпов нашей поэзии, так и собственными. Настоящее эстетическое наслаждение под хорошую сигару! Не хватало только горячего пунша как в пушкинскую эпоху.
Павел Николенко
Порадовало интеллектуальное погружение в тему. Получил большое удовольствие от подробного разбор личностей Моцарта и Сальери. Почему считается, что Сальери музыкант времён Моцарта а не наоборот? Кому была выгодна легенда об отравлении Моцарта Сальери и роль немецкой партии при Австрийском дворе в создании этой легенды? Что могло сподвигнуть Пушкина на написание своей версии истории Моцарта и Сальери? Как всегда познавательно и душевно. Сигара «Евгений Онегин» фабрики Siglo de Oro подчеркнула дух времени и тему встречи.
Николай Алексеев
Впечатления самые замечательные. Неожиданно вечер трансформировался из лекции в дискуссию именитых экспертов. Приятно было наблюдать происходившее и узнавать новые подробности известных историй.
Екатерина Берг
Великолепный вечер о хорошем Моцарте и плохом Сальери был открыт Дмитрием Косыревым, но вот далее культурно-исторически-литературные события начали набирать обороты с такой скоростью, что мой фокус внимания не успевал за событиями вечера. Каждый квадратный метр помещения был словно наэлектризован интеллектом. В итоге классическая музыка, история в деталях, гипотезы и их опровержения, прочтение стихов и анекдоты можно сказать довели меня до интеллектуального оргазма. Положительный заряд на неделю я определённо получила, за что благодарна каждому участнику вечера.
Илья Быняев
Когда учился в школе, проходили и «Евгения Онегина». Но про такие тонкости, о которых узнал на встрече, не знал. Вернее так: нам просто не говорили об этом. А «Маленькие трагедии» не проходили вообще. Много что открыл для себя и по теме музыки. Дома в архиве есть и Моцарт, и другие композиторы, но совершенно нет того же Сальери. В общем появилось что послушать в ближайшее время.
Виктор Несмиянов
Вечера по понедельникам в МСК всегда приносят массу впечатлений и удовольствия от незабываемых встреч с друзьями и мэтрами: российскими писателями, журналистами, поэтами, композиторами, художниками… Не стал исключением и прошедший вечер. Н. Касьянов, Д. Косарев, А. Иваницкий, А. Иванов в своей интеллектуальной дискуссии, участниками которой мы стали, наполнили нас новыми знаниями и эмоциями.
Светлана Боднарук
Для себя этот вечер я определила как «тихая радость». Это больше об ощущениях внутри, чем о впечатлении. Хотелось подольше находиться в этом состоянии. В какой-то степени «теплоты и возвышенности». Состоянии, в котором «послевкусие» также замечательно, как и атмосфера. Вечера вышли на другой, более высокий интеллектуальный и духовный уровень общения. Не знаю насколько уместно говорить про духовность, но на мой взгляд она была явно выражена.
