Открытие весенне-летнего сезона 2017. Действие II. Книга

События
Во втором действии вечера-открытия весенне-летнего сигарного сезона Московского сигарного клуба состоялась презентация книги Валерия Лавруся «Восхождение. Очень крайний Север». В. Лаврусь – друг МСК и РСС, в клуб пришел по приглашению президента Российского сигарного союза Андрея Лоскутова вместе с писателем Сергеем Кредовым

Во втором действии вечера-открытия весенне-летнего сигарного сезона Московского сигарного клуба состоялась презентация книги Валерия Лавруся «Восхождение. Очень крайний Север». В. Лаврусь – друг МСК и РСС, в клуб пришел по приглашению президента Российского сигарного союза Андрея Лоскутова вместе с писателем Сергеем Кредовым. В настоящий момент он не курит, до этого курил 30 лет. Увлекается дайвингом, треккинговым альпинизмом. В августе 2016-го Сигарный портал начал цикл публикаций о путешествиях Валерия Лавруся. В марте 2017 года его произведение «Как это было» признано Союзом писателей России лучшей книгой 2014-2016 в номинации публицистика.

  В этот вечер Валерий Лаврусь представил членам МСК и РСС свою новую работу и рассказал о своих восхождениях.

  Валерий Лаврусь: Когда-то я курил, всякое в жизни было, сейчас не курю, но хожу сюда, в Московский сигарный клуб, потому что здесь интересно. На самом деле, не так много хороших мест.

  Андрей Лоскутов: Мы просили тебя рассказать о самых интересных вещах, которые можно делать на вершине, но ты все время уклонялся от ответа.

  Валерий Лаврусь: На вершине ничего особо не сделаешь, там вообще ничего не хочется. Как все время говорят, что придешь на вершину, встанешь, окинешь взором – весь мир под тобой, или как у Высоцкого – «ты счастлив и нем»… Нем – точно, насчет счастья – трудно сказать. Недавно один мой хороший знакомый, человек, который сходил на Эверест в прошлом году, профессиональный альпинист, он был нашим гидом в этом году, когда мы ходили в Непал, в Гималаи, на базовый лагерь Эвереста, сказал, что есть такое хорошее устойчивое выражение – «Альпинизм – это хорошо, но потом». Через два дня после того, как ты вернулся оттуда, тебя накрывает, ты начинаешь вспоминать – был там, видел это, видел то, там так здорово. В действительности же, пока ты там находишься, проклинаешь себя за то, что вообще пошел. Я думал, я один такой, но ничего подобного, все такие.

  Книга «Восхождение. Очень крайний Север», несмотря на то, что на обложке изображен альпинист, это, кстати, не я, я с обратной стороны, а на картинке – это случайный человек, который шел, я его сфотографировал, кадр оказался удачным и в итоге отлично лег на обложку, книга эта про Крайний Север. Она о том, как молодой человек 26 лет приезжает в 90-м году на Север, надо отметить, совершенно случайно, он совсем не собирался связывать свою жизнь с этим местом. Романтики в нем никогда не было. Он был аспирантом, у него все было хорошо, впереди было светлое будущее, но наступил 90-й год, и все обрушилось. В семье были дрязги. Родной брат зовет его на Север. Он приезжает туда. В течение пяти лет этот вчерашний аспирант, который ходил в «троечке», весь такой холеный и ухоженный, вокруг него ходили красивые девушки, профессоры и доценты, которые спрашивали его мнение, — он окунается в полевую жизнь, там, где пьяные трактористы, вездеходчики, геофизики, где он поначалу практически ничего не понимает, где сама среда его некоторым образом выталкивает, то есть он не отсюда, не из этого мира. Брат нормально вписывается в общую картину, у брата всегда было такое романтическое составляющее. Брат достаточно взрослый, на 14 лет старше. С этого все и начинается – человек приехал туда и начинает жить. Четыре года работает в полевых работах, потом просто живет. Рабочее название книги всегда было «Очень Крайний Север», потом я приделал к нему – «Восхождение», соединив это все с Эльбрусом. Восхождение очень простое. Приехав в 26 лет почти таким маменькиным сыночком, через 17 лет, в 42 года, герой уехал взрослым нормальным человеком.

  Не буду скрывать, в основе сюжета, конечно же, лежат мои жизненные истории и похождения. Изначально даже существовала версия автобиографическая. Потом я ушел в то, что герой стал носить другое имя, другую фамилию. Получилось так, что в таком ключе я почувствовал себя свободнее. Есть какие-то нюансы, которые можно было бы убрать, которые можно было бы сгладить, добавить, исходя из историй других людей, которые я знал. Вот этот шаг – смена имени – был такой маленькой свободой. Я решил, что так будет интереснее. Заканчивается книга восхождением этого человека, главного героя, которому на тот момент уже 50 лет, на Эльбрус. В этом я ставлю некий знак равенства между полевыми работами на Севере и теми ощущениями, которые возникли у героя на Эльбрусе. Что-то родственное в этом есть. И, наверное, в горы меня толкнула некая ностальгия. Нет, мне не снятся белые сны, я их давно не вижу, Север я не вижу, мне снится мой родной брат, который, к сожалению, там и остался. Он там остался в 2003 году – «Груз-200», мы его отвезли в Самару, в родной город. Но умер он там, и я оказался в тоске. Представляете, я 13 лет работал с ним бок о бок, потом мы всегда вместе после работы были, он прибегал, когда какие-то праздники. Мы до Севера практически не общались, то есть как два брата, близких отношений до  Севера не было. На Севере мы были не просто братьями, мы стали друзьями. Он стал для меня старшим другом. Это был очень близкий человек. Когда он ушел, у меня возникла потребность что-то сделать. Я написал первый рассказ, он назывался «Мой брат», это был 2003 год, практически через полгода после того, как я его схоронил. В этой книге он присутствует, глава называется «Мертвая река». Наверное, это печальное событие подтолкнуло меня к тому, что я вообще взялся, начал что-то писать. Сначала просто писал рассказы, потом все это выросло в книгу. Не знаю, насколько она хорошая, это судить только читателям, но это такой мой «ребенок», над которым я работал с 2014 по 2017 год.

  Сергей Шестернин: Что сложнее Эверест или К2?

  Андрей Лоскутов: Что такое К2?

  Валерий Лаврусь: Есть вершина такая. Насколько я понял, о Канченджанга идет речь. Я альпинист еще тот, конечно же, но слышал о том и о другом.

  Андрей Лоскутов: Эверест мы знаем где, а К2?

  Валерий Лаврусь: К2 там же. Они все там рядом, все 8000. Первая гималайская экспедиция, которая у нас была, она ходила на Эверест. Вторая гималайская экспедиция пошла на Канченджангу. Но там был уникальный проект сам по себе, потому что Эверест – это вершина – поднялись/спустились. Есть подъем с юга, есть с Непала, есть подъем с севера – с Тибета. Есть какие-то проходы с запада или еще откуда-то. А Канченджанга – у нее четыре вершины. Говорят, что «горняшка» страшнее на К2.

  Сергей Шестернин: А базовый лагерь Эвереста на какой высоте?

  Валерий Лаврусь: 5360 метров. Мы туда доползли, через неделю нашего трекинга, так как это не восхождение, а трекинг, восхождение – это всегда весело, всегда хорошо, это больная башка, это ноги, которые не хотят ходить, вообще, такое состояние, когда просто хочется сказать – пристрелите меня, я больше никуда не пойду. И ты приходишь туда, видишь тех людей, которые там тренируются. Там есть такая штука – сераки – огромные ледяные глыбы по 20-30-40 метров в высоту стоят акульими зубами. И вот они на них лазают. Я прошу прощения за такое выражение, но пока я там ходил, придумал такой слоган – «Сходи в горы, почувствуй себя говном».

  Андрей Лоскутов: То есть обделаться можно?

  Валерий Лаврусь: В принципе, почему нет! Я видел Кавказ неоднократно, красивые горы, я влюблен в Кавказ. Но когда ты приезжаешь туда, это как-то нереально. Например, ночью. Светит луна. Ты смотришь, не поймешь – это облако, нет, это гора со снегом. То есть горы очень высокие. Они просто колоссальны…

  Андрей Лоскутов: Валер, а эта фраза Пастернака — «Кавказ был весь как на ладони / И весь как смятая постель». Это действительно так?

  Валерий Лаврусь: Да, потому что складчатость, если поднимаешься на Эльбрус, когда фотографируешь хребет Кавказа (Эльбрус немного в стороне), только солнце брызнуло, все становится такое розово-бело-желтое. И действительно вот с этой складчатостью – сравнение точное.

  Если продолжить дальше – находясь там, ты понимаешь, что эти горы и ты – это одно ощущение, второе ощущение, когда ты приползаешь на эти 5360 и смотришь на тех парней, которые собираются в небо, потому что 8800 – это небо, тебя опять накрывает тоже ощущение – кто ты вообще такой?! И само состояние, когда ты утром просыпаешься, и это внутреннее ощущение, когда ничего не хочется, опять это же ощущение, извините, говна. Я смеялся над этим, народ, который ходил, тоже смеялся. Но мы все сходили, вернулись, все хорошо. Про горы я писал на Сигарном портале. Про Гималаи тоже напишу. Кстати, я сделал из тех публикаций небольшие книги.

  Олег Яковлев: Есть ли какая-то подготовка перед подъемом или любой человек просто может совершить восхождение? У меня много друзей, которые меня соблазняют на это.

  Валерий Лаврусь: Я сейчас как раз про вас, про таких, расскажу. Когда пришла эта мысль в голову, я понимал, что прошло 20 лет после полевых работ, на которых я чувствовал себя довольно прилично, правда, тогда я еще пил, курил, ругался матом. Надо было как-то восстанавливаться. Я начал с того, что стал ходить пешком на 22 этаж. Сначала просто ходил, потом начал ходить с рюкзаком, потом в альпинистских ботинках. Там тетенька курила на 12 этаже… Представляете, каждый день ходит один человек, который каждый день выглядит иначе, потом вообще в альпинистских ботинках, которые совсем не гнутся. И ты такой с рюкзаком и в этих ботинках ушел мимо нее на 22-й этаж. Кстати, я подсчитал, таким образом в общей сложности с 2013-го по 2014-й на 10 км вверх поднялся. Подъемы – это одно. Второе – бег, плаванье, потому что дыхалку по-другому не разработаешь, а без дыхалки там делать нечего, сразу сдохнешь. Теперь про тех, кто бегает. Есть такая интересная фишка, не у всех, наверное, но есть. Особенно те, кто профессионально бегает, велосипедисты. Бегуны, которые бегают на 15-20 км, например, девушка, с которой я ходил на Килиманджаро, она по 15 км в день может пробегать спокойно. А фишка в том, что когда ты поднимаешься на высоту 3500, кроет горняшка – любого, каждого – недостаток кислорода, выхода нет никакого.

  Андрей Лоскутов: А таблетки?

  Валерий Лаврусь: Таблетки помогают мало. Самым эффективным, не поверите, оказывается цитрамон.

  Андрей Лоскутов: А виски?

  Валерий Лаврусь: Говорят, если по чуть-чуть – помогает, можно, адаптивность повышается. Там есть принцип того, как ты ходишь – повыше поднялся, пониже поспал, то есть на 4000 сходи, на 3500 поспи. Ночью будет обязательно тяжело. Состояние где-то с трех до пяти утра напоминает похмельный синдром. По сути дела, накрывает также, голова не соображает, с буханьем сердца внутри, с потением, когда тебе жарко, холодно, но ты трезвый. Глюков нет. Хотя и глюки бывают иногда. Но ты проходишь это утро, в 7 часов утра встаешь, чувствуешь, что все нормально. Опять поднимаешься, день-два стоишь на одной высоте, потом поднимаешься выше. С каждым повышением то сложнее, то нормально, но все равно трудно. Что происходит с профессиональными спортсменами – их организм привык к постоянным нагрузкам, он замечательно себя чувствует. То есть при подъеме на 3500 организм говорит – нормально, у нас просто тренировка, подумаешь, пульс 120 – ничего страшного. Проходит ночь, организм все работает в том же режиме, не пытаясь адаптировать себя. Не включается селезенка, которая выбрасывает новую кровь, не повышает давление. Короче, организм пытается просто держать темп, как при беге. Народ переходит выше, проходит опять этап акклиматизации, а спортсмен не успевает за всем этим, когда он доходит до 5000 – тогда его начинает крыть уже по-настоящему. То есть он перешел предел выдержки, ему становится реально плохо. Девушке на тот момент было реально плохо, когда мы поднимались на Килиманджаро, это 5805, почти шесть километров. Она иногда пишет отзывы, в которых рассказывает о том, что не знает, что было лучше – марафон 40 км или Килиманджаро. Я могу сказать точно, что марафон 40 км я, например, не пробегу, я на 20-ти лягу и сдохну, а на Килиманджаро я поднялся. На базовый лагерь Эвереста теперь сходил – 5600, посмотрел на Эверест. Я знаю, что как-то вся сборная велосипедистов Франции решила подняться на Килиманджаро, они «сдохли», половина группы не поднялась.

  Олег Яковлев: Мы собирались на 4500.

  Валерий Лаврусь: Сходите, попробуйте, думаю, что ничего страшного не произойдет. То есть вы, как минимум, точно поймете лично для себя, стоит ли туда дальше ходить или нет. 4500 – вполне нормально.

  Ульяна Селезнева: А медкомиссию надо проходить, чтобы по состоянию здоровья могли сказать, можно ли подниматься или нет?

  Валерий Лаврусь: Когда-то раньше, наверное, это требовалось. Сейчас – сдохнешь ты там или не сдохнешь – это твои проблемы. Например, на Семи Вершинах меня никто ничего не спрашивал. Спросили только о бывших восхождениях. Сказал, что на Эльбрус ходил, ответили – ну все, молодец, иди. Теперь получается, на Эльбрус я почти два раза поднялся, вторая не очень удачная попытка была или, наоборот, удачная, потому что все вернулись. На Килиманджаро. Ну да, я почти опытный.

  Андрей Лоскутов: А местных помощников — шерпа, их тоже накрывает горняшка?

  Валерий Лаврусь: У них, по-моему, перманентная акклиматизация. Вообще, шерп, он, наверное, как и як. То есть грузы перевозят в Гималаях тремя скотинами: ослы, дзо и яки.

  Андрей Лоскутов: Прости, дзо? Это кто?

  Валерий Лаврусь: Ослы несут с самого низа и до 3500, дальше они не поднимаются. Дзо – это гибрид коровы с яком, они могут идти от 3500 до 4000-4500.

  Андрей Лоскутов: А дзо и молоко дает, раз корова?

  Валерий Лаврусь: Да, может. И яки доятся.

  Андрей Лоскутов: А наверху не доятся?

  Валерий Лаврусь: Почему? И там доятся. Як живет вообще не ниже 4500. Он ниже не может опускаться, у него сердце и легкие не выдержат. У них еще такая особенность, если температура выше 15 градусов – они перегреваются. Поэтому их вообще ниже нельзя опускать. И як уже идет дальше – от 4500 до 6000.

  Андрей Лоскутов: А ты их видел?

  Валерий Лаврусь: Конечно. Это красавцы.

  Андрей Лоскутов: А он боднуть не может?

  Валерий Лаврусь: Дзо – они инертные, ослы мне больше понравились, они соображают быстро, туристов видят, могут над ними приколоться, начать суетиться и куда-нибудь толкнуть, они просто резвятся. Меня это поразило, мне понравились ослы. Як – тяжёлое существо, оно идет, если ты стоишь на его пути, он просто ткнет тебя, рога очень острые. Не проходит ни одного сезона, чтобы кого-нибудь не намотали на рога. Дураков хватает всегда, которые пытаются развлечься, а як не разбирается, башка сильная, нрав тяжелый. Кстати, на дзо можно ездить, як под седло не встает никогда. Он только может нести вещи. Слышал, что есть какие-то единицы яков, которые могут ходить под седлом. На сегодняшний день, говорят, диких яков вообще нет, как северные олени, которые уже давно все чьи-то. Дзо, например, похожи на яков, но у них совершенно точное различие – это хвост. Хвост у яка лохматый от самого начала и до самого конца. Я рассказываю то, что знаю. Про 4500 я специально вычитал, что он реально ниже не может ходить.

  Николай Касьянов: А вы с Непала шли?

  Валерий Лаврусь: Да, с Непала. Прилетали в аэропорт Лукла. Он находится на высоте 2800, полоса 400 метров, с одной стороны обрыв, с другой, — скала. Летает только два типа самолета. Когда народ со стороны видит посадку или взлет, а взлетает самолет прям в эту пропасть, все так красноречиво выражаются, увидев это – почти все русские только и выражают свои эмоции крепкими словечками. А когда ты сам в самолете – садишься и взлетаешь – нет этих ощущений…

    Продолжение завтра, 1 июня

   
Фоторепортаж Ульяны Селезневой

Оцените статью