Я где-то читала, что до революции хорошее дамское платье, какое-нибудь из тех самых, неземного великолепия творений, с фижмами, в кружевах ручной работы, выполненное из дорогих тяжелых тканей (то, что иногда появляется в домах Haute Couture), стоило, примерно, как сегодня — автомобиль неплохого класса. И каждая приличная дама должна была иметь таких, конечно же, не одно, а несколько хотя бы…
Нисколько не умаляя социальный вес сегодняшней женщины, я все же часто думаю — ах, какими невероятно дорогостоящими, головокружительно-кисейными, роскошно-расточительными, ненаглядными созданиями мы когда-то были…
Довольно деликатен этот самый, изобилующий полутонами, извечный «гендерный вопрос»… Вот у Андрэ Моруа в «Письмах незнакомке»: «…Многие из них жаловались на то, что даже в наше время с ними обращаются как с вещами. А одна была этим очень довольна. «Мне нравится быть роскошной вещью», — заявила она. «Это ты-то вещь?! — воскликнул ее муж. — Ты самая властная личность из всех, кого я встречал». Воистину… В женщине и в женственности заключены и пронзительная слабость — и несгибаемая сила, зависимость — и безраздельная власть.
Платье… Оно всегда было центральной темой рисунков любой девочки. Обязательно длинное, со шлейфом или без, со вставкой из контрастного материала и такими же перчатками, с оборочками вокруг декольте или по низу, с фонариками или широкими крылообразными рукавами… Пышное, тортом вздувающееся из-под корсета, — в стиле Марии-Антуанетты, или струящееся по телу, как у греческой богини. Возможно, и с туфельками в цвет.
Однажды в Штатах, на свадьбе знакомой, я поразилась одному, ну, с точки зрения женщины, возмутительному факту. Многие приглашенные женщины пришли на свадьбу в… черных платьях!! По-нашему это даже моветоном не назовешь, а либо — подчеркнуто-злобное отношение — «траур» дочек мачехи в день женитьбы хорошенькой падчерицы, либо просто наплевательское неразделение радости в этот особый для брачующихся день. Отношение наших женщин к этому празднику очевидно для гостя и на блестящем столичном приеме в честь бракосочетания, и на свадебных гуляньях в деревне. Для нас всегда существовало единственное негласное правило — не «превзойти» по наряженности невесту. И оно неукоснительно выполняется дамами всех возрастов.
Воспитанные сентиментальными принцессами (в основном, правда, та часть, что «за тридцать» и далее), взращенные на Чехове и Тургеневе, верящие в «принцев на белом коне» мы, соответственно, ждем таковых, а значит, и свой день свадьбы, как день того единственного, самого важного бала. Мы относимся к нашей свадьбе, платью и всему, что с этим связано, с трепетом нежной лани, в каком возрасте не встретили бы своего «принца» и каким ни был бы его «порядковый номер» в очереди под венец, на нашу руку и сердце.
Так вот, пришли эти несколько американок на свадьбу в платьях даже не каких-либо особенных, вечерних моделей, исключительных по стилю (когда, например, дама просто ну никак не может изменить своему имиджу мистической декадентской «летучей мыши», или эдакой «пиковой дамы»…) Нет! Не поверите — были они в тех самых футляро-подобных, почти одинаковых, спасших не одно поколение женщин среднего класса от развития вкуса и собственного стиля, «маленьких черных платьях»!
Ну, как я могу прокомментировать подобный «диагноз»… Позвольте, Одри в «Тиффани» была столь элегантно, «статуэточно» сложена, что графичные формы только подчеркивали рисунок плеч и рук. Кроме того, вечерний вариант был не таким уж «маленьким», a до пола и узким, что с подходящей длиной ног и линиями фигуры создавало эффект оглушительно-шикарный. Не говоря о том, что хрупкую шею украшали крупные истинные жемчуга. 60-е были одухотворены графикой и лаконичными формами, такими освежающе-новыми… И если в 20-е годы ХХ века траурное «маленькое черное платье» мадам Шанель явилось революцией, как говорят, квадратом Малевича, то это не значит, что «Черный квадрат», — символический, скорее, даже философский, — и есть воплощение самого искусства. Коко «ощутила» свое траурное платье именно в этом простом, лаконичном силуэте, придумав и надев его на похороны близкого человека. Поставив этим полновесную «точку» в ряду новейших одежд, введенных ею в гардероб женщины — укороченных платьев, дамских брюк, костюмов, длинных джемперов, блэйзеров. Это было ее смелое, на взгляд публики, но совершенно натуральное самовыражение, над которым тогда посмеялись многие, но спустя десятилетия натянули его на свои одинаково-ординарные тела и не хотят снимать.
Подошел новый век, и наступили странные времена неестественно, комедийно-бысто сменяющих друг друга силуэтов и течений. Потребительский спрос все время насильно подстегивается теми, кто на этом делает деньги. Мода в последние лет десять-двенадцать напоминает задерганную, заикающуюся пластинку. Какие-либо детали, рекомендуемые как «остро-модные», суматошно «забегают» в нее и немедленно исчезают, опять возвращаясь буквально через сезон-два, столь скоро, что никто еще и не успел их хорошенько забыть. В магазинах готового платья пестрит в глазах. Шоппинг этот всем доступен и как-то безлик, он напоминает массовое употребление instant coffee, (то есть «кофе мгновенный, моментальный») — невкусную пластиковую жидкость в фаст-фуд кафе при шоппинг-центрах. Вообще-то, честно сказать, любая «тряпко-терапия» девушке полезна. В наше стрессовое время она даже успешно заменяет SPA. Но радость после такого шоппинга быстропроходяща, так как он «не вдохнул» собственную женскую сущность и фантазию в намерянные в спешке наряды, всученные нам чужим человеком, пусть и подающим надежды дизайнером, или, что уж совсем из рук вон, — какой-нибудь безвкусной «селебрити», решившей одеть всех «под себя», еще раз подзаработав на своем раздутом имени.
Со стороны немереного числа модельеров «нетрадиционной» ориентации, «засевших» в наиболее активных точках производства моды, нам навязываются силуэты неженственные, неестественные, обескураживающие большинство женщин со вкусом. Простите за полит-некорректность, но так надоело примерять вещи, делающие из женственной фигуры подобие мальчика без бедер и с «попкой с кулачок»! Ведь это надо же такие лекала придумывать, чтоб «раскатывать» женщину в плоскую геометрическую фигуру! Кроме этого, они часто обманывают, эксплуатируя высокие идеи, запихивая их в какие-то довольно циничные формы, в которых теряется или обесценивается содержание. А чтоб еще больше развенчать это дизайнерское «могущество», добавлю, что те, самые притягивающие взгляд, модели в витринах, что, казалось бы, воплощают и элегантность, и яркость, и шарм, на поверку оказываются выполненными не самым достойным образом. Недостаток культуры, неискренность, непродуманность, непрочувствованность, неоригинальность всегда создают пустые, бессмысленные творения. Это либо сядет на вас не совсем по фигуре из-за примитивного кроя, либо швы начнут расползаться из-за ниток, неправильно подобранных крою и материалу, либо выяснится, что сам материал не подходит по качеству и виду заявленной задумке, а, стало быть, вещи сидеть будут как ширма на палке, как попало, «настряпанные» для буффонады в театре травести…
Одежды, приобретенные на этих щедрых, но не насыщающих, занимающих зрение, но бездумных шоппингах, «забываются» на антресолях, от этих вещей нет такого наслаждения, как когда наши мамы приглашали портних или сами вооружались ножницами, по столам и полу раскладывались выкройки, и начиналось настоящее сотворение Красоты. Сотворение даже собственно самой Женщины. Ее сути и ее игры, ее характера и желаний. Совсем молоденьким девушкам сегодня уже не знакомы эти будоражащие воображение и пробуждающие, ах.., конечно же, любовные мечты, слова: «реглан», «вытачки», «кокетка», «шлица»… Хотя, некоторые, правда, все еще шьют на уроках труда.
Платье не маленькое и не черное, а красивое и женственное, должно, по моим ощущениям, «спасти мир». Да здравствует Платье — романтичное, цветное, сногсшибательное. Пусть сгинут ужасы минимализма и унисекса, доведшие планету до холодного а-сексуального эго-центристского существования, а в итоге (не смейтесь) — и до кризиса! Другого пути нет — женственность станет естественной, а не очередной игрой для глупых, пустых «оболочек» женского пола — ограниченных узкобедрых «тостеров», которые еще вчера гордились наутюженными волосами и улыбками гуманоидов с венирными зубами, а сегодня пытаются прилепить «мушку», завести кудри и добавить искорки в тусклые глаза. Не выйдет! Менять надо все, начиная с себя, и в какой-то степени, как поется в старой песенке, «return to innocence» — возвращаться к невинности… К аутентичным человеческим эмоциям, к тонкому восприятию природы, к хорошей литературе и музыке, к настоящим, не фальшивым, ощущениям. Пусть струится нежный шелк по коже, а прикосновение к ней любимой руки вызывает мурашки… Пусть дамы чувствительно краснеют от анекдотов, а кавалеры, хохоча над солеными шутками, нежно лелеют упавший на пол цветок с оторочки платья, ночами сочиняя романтические послания, в стихах или в прозе… Чтоб каждую весну кружилась голова, пьянило от запахов цветения, в воздухе парили волны любви, поэзии, романтики и всех возможных сентиментальных чувств. А на подзабытый, но вечный вопрос: «Вы полагаете, все это будет носиться?» — отвечалось старомодно и естественно: «Я полагаю, что все это следует шить!»
Виктория Радугина ©