«Поп»

«Поп». Россия, 2010, 123 мин. По одноимённому роману А.Сегеня. Режиссёр В.Хотиненко, автор сценария А.Сегень, оператор И.Дёмин, художники К.Мельников, О.Осипова, композитор А.Рабников. В ролях: С.Маковецкий, Н.Усатова, Е.Арзамасова, Ю.Цюрило, С.Морозов, К.Плетнёв, В.Романенко, Р. Ягудин, С.Прокопич, А.Лобоцкий.

На протяжении шести с половиной десятилетий, отделяющих нас от Победы, точка зрения на те давние события многократно менялась. Ура-патриотизм военных и первых послевоенных произведений постепенно уступал более глубокому анализу Отечественной войны, приоткрывались новые драматические страницы, освещать которые прежде считалось излишним. Но, оказывается, и сегодня, после стольких разоблачений и открытий, нас по-прежнему ожидает немало сенсаций.

К числу таковых, несомненно, относится история Псковской православной миссии, рассказанная режиссёром Владимиром Хотиненко и писателем Александром Сегенем в фильме «Поп». Возрождение церковной жизни на оккупированных немцами территориях от Пскова до Ленинграда в 1941 году было частью политики вермахта, направленной на завоевание симпатий населения. Фильм «Поп» не претендует на всестороннее и беспристрастное рассмотрение этой неоднозначной коллизии. Созданный по личному заказу патриарха всея Руси Алексия II, отец которого также служил священником на оккупированных территориях, фильм призван не только развеять сумрак неизвестности над этой, очень мало изученной страницей отечественной истории, но и взглянуть на события тех лет как бы с нескольких плохо совместимых точек зрения одновременно. Изобретательным намёком на эту поливалентность оценок служит фацетное зрение мухи, отвлекающей отца Александра от вполне ещё мирных занятий в первых кадрах фильма.

Гениальное исполнение Сергеем Маковецким роли отца Александра предопределяет зрительские симпатии, однако не освобождает от болезненных вопросов. Как радуются люди, выловившие из реки утопленный большевиками колокол! Как прекрасен лик Христа, открывшийся на стене возрождённой церкви из-под сорванного портрета Сталина! Но правильно ли соглашаться на подобные подачки, зная, что делаются они захватчиками с единственной целью: подчинить, а затем и уничтожить русский народ? Чудовищная жестокость обманчиво добродушных немцев ёмко показана в скупом лаконичном эпизоде, когда фашист, походя, убивает молоденькую девушку. Отношение немцев к религии, отправление которой их руководство временно разрешило на оккупированных территориях, также не блещет почтительностью: кощунственно выглядит циничное распевание «Die Heilige Nacht» вокруг сжигаемой рождественской ёлки.

Рассмотренная не с позиции государственной политики и теории классовой борьбы, а с точки зрения конкретного человека, ситуация не кажется такой уж простой, выбор той или иной линии поведения не представляется очевидным. Более того, специфика положения отца Александра состоит в том, что приличный сану и нравственным убеждениям выбор он вообще не может сделать. В шахматах такая позиция называется Zug zwang, когда любой ход ведёт к ухудшению положения, а сегодня в аналогичных случаях принято говорить: «Вариант такой, что вариантов нет!» Будучи священником и просто совестливым и милосердным человеком, отец Александр не может отказать в помощи запуганным, растерянным, лишённым достоверной информации людям. Он чувствует своим долгом предложить им пусть зыбкую опору в не до конца ещё забытой вере отцов. Ведь известно, что самыми религиозными и суеверными становятся те, кто ежедневно глядят в глаза смерти. Кроме того, отец Александр может хоть немного облегчить существование пленных, партизан, осиротевших детей. В качестве разрешённой нацистами официальной фигуры у него больше шансов это сделать. Вопрос только в том, какой ценой?

И тут мы не можем отделаться от мучительной мысли, что не все священники были столь бескомпромиссны и отважны, как отец Александр, стойко отказывающийся служить молебны во славу Гитлера и отпевать расстрелянных партизанами фашистов. Более того, таких последовательных борцов без страха и упрёка, наверное, и не могло быть на таком месте. Очень немалое их число открыто сотрудничало с оккупантами и потому в конце войны уехало на запад вместе с отступающими гитлеровскими войсками, как, кстати, и реальный прототип главного героя Алексей Ионов. А другие состояли на службе у НКВД, и люди тоже погибали по их доносам. В свете наших сегодняшних знаний об этой могущественной организации, трудно сказать, кто нанёс больший урон русскому народу.

В отличие от омерзительных комиссаров, некоторые немцы наделены в фильме человеческим лицом. Например, бывший русский офицер, православный немец, вернувшийся на родину своих предков и ныне служащий вермахту Иван Фрайгаузен. Понимая обречённость ситуации, он защищает, как может, отца Александра, предлагает смятённому священнику некий довод, который может помочь ему обрести нравственную опору: «Не случись эта война, — говорит он, — все церкви в России были бы уничтожены». И хотя история, как известно, не терпит сослагательного наклонения, вместе с отцом Александром нам трудно не согласиться с таким утверждением. Особенно, когда в финале омерзительный особист отправляет безропотного батюшку в советский концлагерь «за сотрудничество с врагом», вторично обрекая на сиротство целый выводок усыновлённых им детей. Вопиющая несправедливость кары со стороны соотечественников, ради которых отец Александр многократно рисковал жизнью, в определённой степени оправдывает его позицию. В этой патовой ситуации священник даже и не думает о том, какой вариант событий был бы более выгодным или безопасным для него самого и его семьи. Единственное, что его волнует, это судьбы людей, которым он самоотверженно старается быть полезным. И он сознательно выбирает тот путь, на котором ему грозит пострадать не от одной, так от другой власти.

В сходном нравственном тупике находятся почти все персонажи фильма. Разорванным между русским и германским народом и оттого утратившим обе родины, чувствует себя без акцента говорящий по-русски немец Иван Фрайгаузен. Между семьёй и верой должна выбирать крещёная еврейская девочка Ева. На страшную одинокую смерть в зимнем лесу обрекает себя матушка Алевтина, чтобы не заразить тифом любимого мужа и детей. Все они, как говорила героиня «Соляриса», пытаются вести себя по-человечески в нечеловеческих обстоятельствах. Ориентиром в решении ужасной альтернативы для них оказывается личное представление о нравственности, а не религиозная или политическая ангажированность. Внутренним стержнем служит совесть — такое необъяснимое состояние сознания, которое, без какого бы то ни было постороннего побуждения, не позволяет человеку выбрать зло. Поставленные перед жёсткой экзистенциальной альтернативой, кем стать — палачом или жертвой — они, не колеблясь, выбирают чужую жизнь, а не свою.

Конечно, авторы фильма хотели нам сказать, что единственным духовным обоснованием добра служит для человека вера в Бога. Но, поскольку фильм снят не оголтелыми миссионерами, а настоящими художниками, то мессаж их произведения получился значительно шире. Те, кто был воспитан и сформировался ещё в атеистической стране, могут, тем не менее, принять и разделить пафос «Попа» вместе с ярыми приверженцами православия, поскольку внутренняя убеждённость, не позволившая отцу Александру совершить дурной поступок, не может быть сведена исключительно к религиозному чувству.

Имеющие уши оценят гениальную кольцевую композицию: начинается фильм с хора пленных евреев из оперы Верди «Набукко», а завершается более современным перепевом всё того же 136 псалма, но уже в бодром исполнении “Boney-M”: “By the rivers of Babylon”. Вначале фильм должен был так и называться — «На реках Вавилонских», но прокатчики посчитали данное название излишне претенциозным и непонятным для наших, неискушённых в знании Ветхого завета зрителей. Картинные пейзажи, которыми нельзя не залюбоваться, и с умыслом подобранная музыка создают настроение своеобразного плача по утраченному: вере, идеалам, культуре, нравственным ценностям. На вопрос, кто в большей степени — большевики или фашисты — виновен в том, что лучшие черты человеческого характера не выжили в России ХХ века, авторы фильма не отвечают. Их занимают не социальные катаклизмы, а душа человека, которой нужно помочь при всяком режиме сохранить свое достоинство.