«Мгла». «The Mist». США, 2007, 121 мин. Режиссёр Фрэнк Дарабонт, по новелле Стивена Кинга, оператор Ронн Шмидт, разработка существ и гримэффекты Грегори Никотеро, Говард Бергер, композитор Марк Ишем. В ролях: Томас Джейн, Марсия Гэй Харден, Тоби Джонс, Уильям Сэдлер, Лори Холден, Андре Брауэр, Натан Гамбл, Мелисса Макбрайд, Марк Айшем.
После «Побега из Шоуншенка» и «Зелёной мили» очередной фильм Фрэнка Дарабонта «Мгла» может поначалу разочаровать. Перед нами вроде бы классический ужасник из серии неисчислимых экранизаций Стивена Кинга. Гигантские насекомые, откладывающие яйца в обглоданные тела жертв, как будто даже не производят особо сильного впечатления после исчерпывающего развития этой темы в «Чужих». Но ближе к развязке обнаруживается, что «Мгла» — скорее всего не вульгарная страшилка, а суровая притча о человеческих реакциях на неизведанное.
Туман — извечный символ парализующе страшной неизвестности. Поэтому не нужно страдать излишней неуравновешенностью, чтобы бояться чего-то враждебного, грозящего из-за пелены внезапно надвинувшейся мглы. Набор психологических ответов на подобную ситуацию не особенно велик: в ком-то страх мобилизует лучшие качества (таков Дэвид Дрейтон и ещё несколько человек, которых ему удаётся мобилизовать для противостояния страшилищам), кто-то — достаточно неизобретательно предаётся панике.
Исключительность «Мглы» в беспрецедентной резкости антирелигиозной отповеди. До оторопи омерзительной показана религиозная фанатичка миссис Кармоди, поразительно быстро превратившая запуганную аморфную толпу в жаждущих крови убийц, готовых к принесению человеческих жертв ради того, чтобы отсрочить собственную гибель.
Вероисповедание этой пожилой стихийной проповедницы намеренно обозначено не вполне чётко. В начале, с горящими от экстаза глазами, она красочно живописует растерянным слушателям образ мстительного и кровожадного иудейского бога, но позже клеймит мнимого виновника катастрофы Иудой. Потрясает отвратительность выводов, к которым с необычайной лёгкостью приходит эта, поначалу ничем не отличающаяся от остальных верующая женщина, вместе с другими жителями городка застигнутая нежданным бедствием в супермаркете. Трудно припомнить, когда латентная агрессивность иудео-христианской мифологии подвергалась бы столь безжалостному развенчанию.
Но Фрэнк Дарабонт не был бы собой, если бы остановился на простом разоблачении религиозного фанатизма. Чудом спасшись от озверевшей, жаждущей искупительной кровавой жертвы толпы, пятеро не потерявших ещё способности к самостоятельному мышлению героев оказываются в плену кишащего невиданными чудовищами тумана. Напрасны надежды знатоков заокеанского кино, убеждённых, что в американском фильме ребёнку ничего страшного не грозит. Тот, кто читал новеллу Стивена Кинга, тоже будет удивлён. Правда, писатель признал режиссёрскую трансформацию своего значительно более неопределённого и оттого как бы обнадёживающего финала вполне оправданной. Спасение действительно приходит, но лишь для того, чтобы доказать непреложный тезис о губительности отчаяния. Во всей красе раскрыв чудовищную извращённость агрессивной религиозности, фильм и рационально действующего героя приводит к трагическому краху. Что же касается парализованных смертью своей предводительницы несостоявшихся жрецов Апокалипсиса, то их участь хуже, чем смерть: их готовность принести в жертву ребёнка вряд ли когда бы то ни было сотрётся из их памяти, даже если им посчастливится не быть сожранными до прихода военных. Спасается только мать, которая с самого начала, не предаваясь ни религиозным, ни логическим рассуждениям, подчинилась первому велению сердца и бросилась к своим детям. Это ужасник без катарсиса. Уничтожение прожорливых слоноподобных насекомых, под чьими шагами дрожит земля, не позволяет нам испытать в конце фильма очищающую радость от того, что на самом деле такого не бывает. Грязная изнанка человеческой души может явиться миру и при менее фантастических обстоятельствах.
Второстепенность элемента ужасника во «Мгле» очевидна хотя бы потому, что авторы даже не объяснили нам причин и природы столь невероятного бедствия. Сознательная человеческая жестокость поражает значительно больше, нежели инстинктивные нападения чудовищ. Невероятно безысходный финал практически не оставляет нам нравственных ориентиров. И религиозные, и рациональные убеждения оказываются бесполезны в этой экстремальной ситуации и не могут отныне служить опорой героям в выборе типа поведения. То, что первой манифестацией загадочного катаклизма выступают гигантские мухи, позволяет вспомнить бессмертный роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух», где потеря человеческого облика совершалась столь же стремительно, хоть и в более реальной ситуации.
Ирина Светлова ©
кандидат искусствоведения
Брюссель
специально для Сигарного портала
