Алексей Апальков, ведущий рубрики «Вы в каком полку служили?»: Предисловие — во владивостокском аэропорту есть совмещенные полосы гражданского и военного аэродромов. Поэтому иногда из окна пассажирского самолета можно наблюдать взлет с/з истребителя и все такое. Однажды, в один очень туманный (это важно!) день, произошло следующее. Все это правда. До сих пор местные вояки-летуны помнят. Летел себе из Москвы во Владивосток военный самолет. Не Су какой-нибудь, а обычный Ан-24. Как положено вояке — со звездами на крыльях и т.д. Вез, скажем, какой-то важный подарок к празднику для владивостокского генерала. Ребята-летчики, которые уже пять раз садились на дозаправку, которым уже до смерти надоело это все, хотелось скорее домой. Приняли «по чуть-чуть» в надежде скоро сесть. Ну, не в том смысле, а… Короче, ясно.
На военном аэродроме в это время дежурил курсант, зелененький такой еще. Летуны запросили заплетающимся языком: «Рзршение на поссссадку». Курсант был не против. Облачность, повторяю, до земли — не видать ни хрена. Полосы посадочной тоже. Поэтому летуны (на автопилоте и они, и самолет) ухитрились попасть с энного раза на маяк перед полосой и снижаются себе, причем резко весьма — нервных пассажиров-то на борту нет. Внезапно видят рядом с собой что-то темнеющее, посылают бортинженера, как самого трезвого, посмотреть в боковой иллюминатор, «чё это рядом бултыхается». Он уходит и через некоторое время говорит по бортовой сети: «Не видно ни х.., ближе давай». Дали ближе, жалко, что ли!
«О! — говорит. — Да это «пассажир» — Кореан Аирлинес написано».
Летчики посовещались. Учитывая, что керосина осталось полторы кружки, решили наплевать на «узкоглазого» и садиться, забыв сказать об этом дежурному диспетчеру. В это же время в гражданском аэропорту ожидали прибытия корейского «боинга», уже зашедшего на посадку. Внезапно оживает динамик аварийной волны, и из него слышатся повизгивания с корейским акцентом: «Мэйдей! Мэйдей!» (это приблизительно тоже, что SOS для моряков — кричится, когда совсем хреново). Далее кореец на нервном английском сообщает, что во время захода на посадку был атакован русским военным самолетом, а потому здесь садиться не будет, набирает высоту и уходит. Все, кто был в диспетчерской, лишаются дара речи. Так же точно офигевают в отделении наведения военного аэродрома, где есть точно такой же аварийный динамик, работающий на той же волне.
Короче, что было дальше — пилот корейского лайнера, который не иначе был сыном того, кого наши сбили в этих же местах во времена «холодной войны» (помните?), при виде красных звезд на самолете, наваливающемся на него сверху, впал в панику, его смогли успокоить и посадить только в Хабаровске, где была ясная погода, где с ним смогли нормально объясниться по радио. Хорошо еще, что у него не было керосина до Японии, а то скандал бы был международного уровня.
Штурман-курсант, разрешивший посадку Ан-24, схлопотал по полной программе. А командир летунов, которому потом тоже еще как досталось, когда они приземлились, мрачно сказал бортинженеру (здоровенному упитанному украинскому парню): «Какого х… ты свою рожу в иллюминатор высунул? Если бы я тебя снаружи увидал, тоже припустил бы без оглядки».