«Палата № 6». Россия, 2009, 83 мин. Режиссёр Карен Шахназаров, автор сценария Александр Бородянский по одноимённому рассказу А.П.Чехова, оператор Александр Кузнецов, художник Людмила Кусакова. В ролях: Владимир Ильин, Алексей Вертков, Евгений Стычкин, Александр Панкратов-Чёрный, Алексей Жарков, Анна Синякина.
Печально, когда честные, думающие люди обнаруживают свою ненужность обществу, которое квалифицирует их как неудобных для себя и приравнивает к преступникам и психическим больным. В такой ситуации отклонение от медицинской нормы парадоксальным образом может свидетельствовать о нравственном здоровье. Поэтому настораживает, что чеховская «Палата № 6» не только уже сто лет не теряет своей актуальности, но за последнее пятилетие уже вторично привлекает к себе внимание российских кинематографистов.
В отличие от недавнего «Рагина», новый фильм Карена Шахназарова анализирует скорее психологический, общечеловеческий, нежели собственно медицинский или социологический аспекты бессмертной повести. Действие элегантно и не без иронии перенесено в современность. Авторские фразы виртуозно распределены между персонажами, отвечающими невидимому репортёру. В качестве композиционного элемента изобретательно использованы домашние съёмки и аудиозаписи, позволяющие разнообразить повествование. В соединении с таким нарочито безыскусно скомпонованным видеорядом точно воспроизведённый чеховский текст поначалу воспринимается известным анахронизмом, да и актёры произносят его подчёркнуто отстранённо. Феноменальным контрастом этой натянутости служит пронзительная естественность настоящих душевнобольных, принимавших участие в съёмках. Короткие интервью с ними, предваряющие фильм, поражают своей беззащитной открытостью и непритязательностью. В фильме люди, от которых государство избавилось, заперев их в психушке, — вовсе не опасные нарушители, а наивные и несчастные изгои, не нашедшие в мире любви. Палата № 6, ключами от которой до времени распоряжается доктор Рагин, оказывается не местом содержания человеческих отбросов, а убежищем для нежных и уязвимых, верящих в добро мечтателей.
Пока Андрей Ефимыч Рагин заходит в палату № 6 в качестве врача, необходимость объясняться с людьми заметно угнетает его, словно, мешает ему быть самим собой. Неуловимо устаревший чеховский текст ещё усиливает это ощущение недостаточности общения посредством разъединяющих слов, в которые все — сам доктор, его приятель, его молодой коллега, больные — вкладывают свой собственный, как будто недоступный для остальных смысл. Монологи, обращённые в камеру, создают впечатление предельной изолированности персонажей. Никто не разговаривает друг с другом, все обращаются к кому-то неизвестному, чтобы что-то растолковать, оправдаться. Кажется, что именно невозможность пробиться к другому посредством правильно сформулированных фраз и становится главной причиной окончательного ухода Рагина в область, которую принято называть безумием. Дело в том, что Рагин — единственный из «здоровых», кто страдает в этой ситуации всеобщего отчуждения, и только он один ищет и находит себе собеседника.
Поначалу в дискуссиях Андрея Ефимыча с Иваном Громовым нет ни особой близости, ни взаимопонимания. Находясь по разные стороны больничной решётки, они в принципе не могут придти к согласию. Много ли проку больному от искренности доктора, рассказывающего о пустоте и серости городской жизни, если сам Иван никогда не сможет в этом убедиться? Зато оказавшись на соседних койках, Рагин и Громов перестают нуждаться в бесплодных философских диспутах, они становятся своего рода братьями. Ощущение их единения усилено ещё и тем, что оба представляют собой как бы одну личность. Многословные описания подробностей жизни Громова заменены в фильме несколькими лаконичными фразами, в которых он сам говорит о себе. В результате возникает странное впечатление, что Громов воплощает внутренний голос самого Рагина, который зовёт доктора в уединение палаты № 6 от тупого, оглупляющего мира. В лице Громова Рагин находит Второго, которого каждый ищет в ком-то другом, но обретает подчас только в себе самом.
Шахназаров отменяет безысходный чеховский финал, давая Рагину вторую жизнь. Невозможность говорить выглядит не как последствие инсульта, но как добровольный отказ от мира лицемерных слов. Ошеломляющая и принципиально невыразимая в членораздельной речи правда безмерной человеческой боли и одинокого страдания тлеет в ускользающем взгляде замкнувшегося в молчании доктора Рагина. Ильин не играет безумца: просто его герой горестно, но смиренно отвергает мир, в котором отсутствуют убедительные ориентиры для определения зыбкой грани между нормальным и душевнобольным. Общеизвестно, что труднее всего актёру играть с детьми и животными, рядом с которыми «режет» даже микроскопическая фальшь. Люди с нарушенной психикой также лишены умения лгать, поэтому уровень их стихийной достоверности представляет для профессионального актёра почти запредельное по сложности испытание. Дерзкий режиссёрский ход был на редкость рискован, но привёл к блестящей победе. Исполнение Владимиром Ильиным роли доктора Рагина в этом фильме переворачивает все представления о границах возможного в мастерстве перевоплощения.
Самый душераздирающий эпизод фильма — новогодний танец пациентов мужского и женского отделений. Случайная партнёрша Рагина ничего не говорит, скорее всего, она даже и не видит его в обычном смысле, а конструирует в своём сознании некий образ праздника, в чём Рагин ей не мешает. В этой сцене он вовсе не выглядит ущербным, а просто утомлённым, разочарованным, но не отчаявшимся. Кажется, что он всеми силами старается не рассеять хрупкий иллюзорный мир молодой женщины. На её лице проносится такая сложная и изменчивая гамма чувств, что никаким словам не под силу их выразить, но невозможно и усомниться в их подлинности. Чувство безграничной радости и счастья, совершенно неуместные в доме скорби, говорит о редкостном, мало кому из мудрецов доступном умении без остатка раствориться в единственно реальном мгновении настоящего. Она смотрит на Рагина тем же светящимся от блаженного слияния с миром взглядом, каким одна из стариц-основательниц монастыря, в котором ныне находится лечебница, любовалась выбежавшими на опушку дикими ланями. Анна Синякина в обеих этих крошечных ролях столь неподражаема, что некоторые зарубежные критики даже усомнились, профессиональная ли она актриса или обитательница клиники. О высшей оценке таланта трудно и мечтать.
Странным и противоречащим логике может показаться то, насколько улыбчивы и приветливы обитатели приюта. Напротив, напряжённые лица тех, кто временно находится по ту сторону замков, выдают постоянное усилие не терять над собой контроля и во что бы то ни стало выглядеть благопристойно. Ненормальность людей, внутренний мир которых представляется настолько замкнутым, что только специальные научные методы могут опосредованно обнаружить их проявления, парадоксальным образом выражается в их неумении носить маску. Фильм подводит нас к душераздирающему выводу о том, что счастливы только безумцы.
Несмотря на напрашивающиеся параллели между сегодняшней российской действительностью и временами столетней давности, содержание фильма далеко не исчерпывается очередной констатацией, что вся Россия (или даже весь мир) — сумасшедший дом, хотя грустная реплика Рагина: «Какие отчаянные были либералы!» — звучит настолько злободневно, что, если бы не её морфологическая архаичность, она могла бы показаться современной вставкой. «Палата № 6» выводит разговор на значительно более высокий уровень и вызывает грустные размышления о том, насколько наши сложнейшие интеллектуальные и технические механизмы общения бессильны пробиться к душе другого, и одновременно, как просто выманить человека из мрака отчаяния и безысходности, не прибегая ни к каким ухищрениям. Порой может быть достаточно протянутой руки, согласного движения танца, понимающего взгляда. Одна из самых страшных трагедий, грозящих человеку,- потеря рассудка и свободы — оборачивается в фильме обретением выхода из темницы человеческого одиночества, на которое мы все обречены в мире, произвольно разделённом на больных и здоровых, адекватно и неадекватно мыслящих. Любые наши попытки рационального осознания смысла жизни должны отступить перед величием духовного единения, путь к которому не проложить ни рассудку, ни образованности.
Ирина Светлова ©
кандидат искусствоведения
Брюссель
специально для Сигарного портала
