Сигара в Баварии

Записки афисионадо

          Первое, что поражает в Мюнхене, — отсутствие пробок. Хотя все сделано для того, чтобы они были: Мюнхен – огромный город, это столица самой богатой из шестнадцати земель Германии, здесь находятся производства и/или штаб-квартиры автогигантов – Мерседеса, БМВ и Ауди. 

          За четыре мюнхенских дня – ни одной мигалки. А полицию видел лишь однажды: на площади стояли человек двадцать с лозунгами о том, какой плохой ислам и как он угнетает женщин. С демонстрантами беседовали два полицейских – парень и девушка модельной внешности. Девушка-полицейская смеялась, демонстранты смеялись, прохожие улыбались. Только неопрятная дама, что-то кричавшая в мегафон про ислам, была очень серьезна. 

          У немцев много хороших человеческих качеств. И если бы мне предложили назвать основное, я бы сказал: они умеют договариваться. Друг с другом. Продавец с покупателем. Власть с горожанином. Водитель с пешеходом. И даже водитель легковушки с водителем грузовика. 

Про мою собаку и темное прошлое Германии

Моя собака – огромный азиат (туркменский алабай), имел привычку, гуляя, подходить к прохожим. Я чувствовал, что не всем это нравится, но собака выполняла все команды, кроме одной – рядом.

И я спросил заводчика, который всю жизнь занимается разведением алабаев: что делать?

Ответ поразил своей простотой: гулять только на поводке, просто скажите самому себе, что иначе нельзя.

Способность договариваться – хотя бы с самим собой и своими ближними – без этого нет общественного согласия. Мне было интересно, как это проявляется здесь, в Баварии, на родине идеологии, опиравшейся на силу, диктат, принуждение, а никак не на нахождение консенсуса. Ведь именно из Баварии поползла по Европе коричневая сила.

— Мюнхен был практически полностью разрушен во время бомбардировок, — рассказывает наш экскурсовод Ирина Розинова.

— Кем? — уточняю я.

— Американцами. Здесь, в Баварии, им благодарны, – и продолжает рассказывать о городе профессиональным голосом гида – хорошо поставленным и бодрым.

А я пытаюсь понять: «благодарность» — это в кавычках?

Потом, когда мы сели в ресторане перекусить, Ирина пояснила: нет, благодарны безо всяких кавычек – американцы не просто спасли от фашизма, они – принесли демократию.

Но – город в руинах, люди убиты, памятники разрушены. Разве воспоминания об этом не вызывают негодования или хотя бы сожаления?

Ирина терпеливо объясняет:

— Они так договорились: фашизм – зло. Без полутонов – зло и всё! Плата – какой бы большой она ни была – это плата за освобождение.

И больше они к этому не возвращаются. Антигитлеровская коалиция победила фашизм в мире. А немцы – в себе. И это была великая победа немецкой нации. Но только сами немцы не хотят об этом говорить.

 

 

Смертельная обида

Виктор Тарновский, член Московского сигарного клуба, бизнесмен, живущий на две страны (Россия и Германия), увидел в музее клуба коробку сигар 1942 года. «Занятная вещь, — сказал Виктор. – Только в Германию с ней не сунешься: на акцизной марке – свастика».

Надо сказать, что свастика эта – размером со спичечную головку, не всякий и разглядит. Но главное, что и разглядывать не будут: нельзя, так они договорились.

Мой старший товарищ – известный руководитель в области телевидения (фамилии не называю, сейчас поймете, почему) — рассказал мне такую историю. Его сын–компьютерщик был приглашен на работу в крупную немецкую корпорацию. На него там нарадоваться не могли – профи, талант! Но однажды владелец этой компании, имевший привычку обходить служебные кабинеты во время рабочего дня, увидел на столе русского сотрудника фото человека в военной форме.

— Это кто? – спросил шеф.

— Это мой дед, он был военным летчиком и погиб на войне, — ответил русский парень.

Через пару дней наш русский парень был уволен. В кадровой службе объяснили: у босса на той же войне тоже погиб дед и тоже – военный летчик.

Вы, наверное, подумали, что это – мелкая месть внука-побежденного внуку-победителю? Отнюдь. Просто немцы когда-то договорились: фашистская символика запрещена — малоразличимая на сигарной коробке или даже на военной фотографии деда. И шеф-немец не может поставить на свой рабочий стол фото своего деда. Хочет, но не может. Они так внутри своей нации договорились.

Жить сегодняшним днем

Немцы умеют жить сегодняшним днем. А баварцы особенно. Сами про себя они говорят: «Баварец любит горы снизу. Кирху – снаружи. А пивную – изнутри».

Пивная – не как заведение, где можно напиться, а как символ того места, где можно воспользоваться результатами своей работы. Немец же сильно замотивирован на результат. Он, например, может сэкономить на обеде, съев сосиску с горчицей на бульваре (встояка она дешевле, чем за столиком). Но если он отложил на летний отдых, например, пять тысяч евро, а потратил четыре с половиной – думаете, с радостью пять сотен положит в банк? Ничего подобного: добьется стопроцентного результата, и на запланированный отдых потратит все запланированные деньги.

Обратите внимание: немцы не спорят о том, кто придумал паровоз. Механизм с 5-процентным КПД немец придумать не мог.

Немцы не очень любят грибы, поскольку те растут сами по себе. Но обожают спаржу, которой о-го-го сколько надо покланяться.

И все же – богатея, гармонизируя личную жизнь, в Баварии, как мне показалось, неожиданно для самих себя проскочили незримую границу, за которой человек все больше и больше начинается обособляться – думать о самом себе и условиях личной жизни.

Рождаемость – верная лакмусовая бумажка приоритетов граждан. Дети – оно, конечно, хорошо, но — это огромные хлопоты, отвлекающие от карьеры, от лужайки, от подготовке к отпуску, от любимой машины (по нежности любви к своему авто мало кто может сравниться с баварцами). Есть объективные причины падения рождаемости – демографические ямы, неизбежные для воевавших народов. Но есть еще и нежелание рожать. Лишь в каждом седьмом домашнем хозяйстве Баварии имеются дети, — утверждает местная статистика.

С 2007 года введен родительский капитал: родил ребенка – получай в течение года 70 процентов своего последнего заработка. Но, кажется, женщины не бросились рожать. Три традиционных немецких женских К – киндер-кюхе-кирхе (ребенок-кухня-церковь) – уже не так привлекательны для деловых фрау, которые все расставили в вопросах пола у себя в Германии, и теперь активно выступают за права женщин-мусульман.

Может быть, поэтому так загораются глаза немецких мужчин, когда они видят русских девушек. Они – наши девчонки – не только внеконкурентно красивы, но немцы свято уверены, что русские девушки смогут обеспечить и киндер, и кюхе, и создать надежный, верный и уютный тыл. Кирхе? Про кирхе – не знаю, не спрашивал. Но в тех кирхах, в которых был сам, видел больше туристов. 

Сигара в Мюнхене

Обсуждение – это главный механизм достижения договоренностей. И немцы им пользуются постоянно. Опросы, голосования, референдумы. Какой высоты должны быть дома в городе (принят регламентирующий документ по всем городским зонам – от самого центра до окраин), какой длинны рабочий день (согласились увеличить, поскольку надо оплачивать присоединение восточных земель), где должна располагаться наружная реклама (по сравнению с Москвой ее в Мюнхене как бы и нет).

Почему же в вопросе, который затрагивает ну, как минимум, треть населения, все обошлось без референдумов и голосования – почему немцы так быстро уступили антитабачному натиску?

— Натиск международных структур был колоссальный, — говорит президент Мюнхенского сигарного клуба Кристиан Кримпман. – Но мы не столько уступили, сколько отступили.

Это не оправдание и не игра слов отступили-уступили. Мюнхенские любители сигар устроили единственную в Европе сигарную акцию протеста – вышли к зданию городской власти и закурили сигары.

— Это была акция протеста, — говорит г-н Кримпман. – Но она, к сожалении, ни к чему не привела. Кроме, пожалуй, штрафов, которые, вероятно, получат от полиции ее участники.

И это была не единственная акция. Клуб провел бутлегерский сигарный вечер, на который члены клуба явились одетыми в стиле 20-х годов США (разгар сухого закона). И это был тоже прямой вызов обществу: антитабачный закон ФРГ сравнили с провалившимся сухим законом США.

Наступление на курильщиков в Германии ведется давно – уже более пяти лет. Сначала запретили курение в поездах, самолетах – потом на жд- и аэровокзалах, в госучреждениях и вузах. Странно только, что все эти меры до сих пор никак не сказались на числе курильщиков.

Пока компания на пике, но, как ожидается, она вот-вот пойдет на спад. Уже есть сопротивление. Например, эта демонстрация в Мюнхене. Или вынужденный отказ от запрета на курение на пивном фестивале Октоберфест – лишь год продержался запрет, на Октоберфесте-2008 курение восстановлено.

Или, например, создание специальной Smoke-авиакомпании, которую учредил Александр Шоппманн. На его Smokers International Airways (Smintair), летающей по маршруту Дюссельдорф-Токио, можно спокойно курить. Правда, все билеты — первый и бизнес-класс. Всего в курящем Boeing-747 – 138 мест (в обычном, для сравнения, — 415). Рейс длится 12 часов. Выбор маршрута – не случаен: процент курильщиков в Германии и Японии считается одним из самых высоких в мире. Помимо этого, в Дюссельдорфе живут и работают 15.000 японцев, в городе находятся офисы 300 японских компаний.

«Если учесть сумму, которую я выкладываю за билет в бизнес-класс, то почему кто-то может запретить мне делать то, что мне нравится?» – говорит Шоппманн, комментируя запреты на курение, введенные практически всеми известными авиакомпаниями с 2000 года.

Или такие объявления на дверях ресторанов: «Здесь можно курить». В немецком языке есть два глагола, которые русский переводит одним – мочь. Koennen-мочь — быть способным что-то сделать (например, по финансовым соображениям я могу выкурить сигару), и duerfen-мочь — в смысле иметь на это право (могу я выкурить сигару? – спрашивает джентльмен у дамы). В объявлениях «Здесь можно курить» используется второй глагол. Объявление – вызывающее, поскольку закон предписал выделить в ресторанах автономные зоны для курильщиков. Или – ресторан будет только для курильщиков, но в этом случае и персонал (включая посудомойку) должны дать согласие на работу в задымленных условиях.

По пути автономизации курильщиков пошел Билл Дэк, владелец бара Pusser’s New York bar, где собирается Мюнхенский сигарный клуб. Сам большой любитель сигар и один из наиболее известных в мире афисионадо, он в своем ресторане отвел под сигары бельэтаж – балкон, который нависает над основным залом бара. Для этого пришлось застеклить его, примерно так, как у нас стеклят лоджии. Он против того, чтобы в этой зоне курили сигареты. Для него это оскорбительно. Только сигары. Мест – не больше трех десятков. Их и занимает раз в пять-шесть недель Мюнхенский сигарный клуб.

В тот вечер, когда я стал его гостем, там было человек десять-двенадцать. Интересно, что «гаваны» курил только один из них. Я не удивился, что о «погарах» — русских, самых северных сигарах мира, члены Мюнхенского сигарного клуба не знали (ошибку исправим – Игорь Моисеев, гендиректор Погарской фабрики, пообещал выслать в Мюнхен коробку своей сигарной продукции). Но то, что не знали о «тосканах» — итальянских сигарах с интересной и долгой, почти двухсотлетней историей, – это поразило.

Не услышал я от немцев и похвалы немецкой сигаре (а Германия – в числе 25 стран-производителей сигар) – Лауре Шавин. Президент Мюнхенского сигарного клуба был к ней строг: «О Лауре Шавин в последнее время много говорят. Но она не стоит тех денег, которые за нее требуют».

Каковы же сигарные предпочтения мюнхенцев?

Мне рассказал об этом управляющий старейшего в Мюнхене сигарного магазина «Zechbauer» Мирко Петтене.

— В наш магазин заходит ежедневно около 500 покупателей. Примерно половина берет сигары. Примерно треть сигарных покупателей предпочитает «гаваны», еще треть – «доминиканы» и сигары других стран Центральной Америки.

Что же остается на последнюю треть? Фирменные сигары самого магазина! Они представлены в разных форматах и разных стран – от Суматры и Индонезии до Доминиканы. Не знаю, насколько это интересно с точки зрения сигарного вкуса, но — дешевле и, главное, патриотичнее. Может, поэтому здесь и не слышали о «тосканах».

Магазин этот появился в конце восемнадцатого века, примерно в 1795 году. А уже в 1830-м предложил покупателям собственные фирменные сигары.

— Есть ли среди ваших покупателей русские? – спросил я.

— Наши сигары курят баварцы, русские и арабы. Баварцы – круглый год. Русские приезжают обычно в ноябре-марте, мы так и говорим – русские сезоны. Арабы – их время это июнь-август. Вы приезжаете к нам, когда у вас особенно холодно, арабы – когда у них нестерпимо жарко.

— Что покупают русские?

— Cohiba. Davidoff. Реже — Dunhill.

Магазином владеет одна и та же фамилия, нынешний хозяин – шестая генерация Zechbauer. А всего на почти полуторамиллионный Мюнхен — пять-шесть качественных сигарных магазинов. И столько же – мест для курения сигар: главным образом в отелях.

В одном очень приличном ресторане я спросил: есть ли у вас сигары?

— Есть, — ответил метрдотель. – Но до них теперь довольно далеко идти – в связи с запретом на курение мы перебазировали хьюмидор на второй этаж, в самую дальнюю комнату.

— Почему же вовсе не ликвидировали?

Метрдотель хитро улыбнулся и заговорщицки мне подмигнул:

— Сегодня запретили. Завтра разрешат. Земля – круглая!

          Андрей Лоскутов,
          Мюнхен-Москва

Оцените статью