Миновав строжайший («откройте, пожалуйста, сумочку») досмотр, я шагнула в холл Дворца торжеств Safisa. 
Шагнула и обомлела – Safisa сверкала хрусталем, золотом, отражаясь в зеркалах и мраморе пола. Прежде это название — «дворец торжеств» — казалось мне несколько выспренним. Но беру свои слова назад – это действительно дворец для особо торжественных случаев.
Например, как сегодня – вечер, на котором 400 лучших банкиров страны завершат традиционный конкурс Лучший банкир года.
А я должна буду предложить лучшим банкирам России лучшие сигары мира.
Слева направо я выложила на стол:
Davidoff — Avo XO Serie Trio, The Griffins Prestige и Davidoff Millenium Blend. Спасибо Андрею Лытневу, руководителю Davidoff –Moscow.
Справа – «гаваны»: Sancho Panza Bachilleres, Por Larranaga Panatelas, а также Fonseca и Romeo y Jolieta. Спасибо Сергею Ныркову, президенту сигарной компании «Дель Рио».
Между ними я поместила «погары» — сигары единственной в России сигарной фабрики в городе Погар, Брянская область, предоставленные Игорем Моисеевым, генеральным директором этого уникального предприятия.
Только я успела полюбоваться на свою работу – большие форматы Davidoff; антрактные, как раз пока будут тусоваться до начала мероприятия, «гаваны»; наконец, погарские робусты и короны, — как меня довольно не любезно 
окликнули:
— Что вы делаете сегодня вечером?
Это был Алексей Митрофанов. Я девушка хоть и красивая, но строгая и ответила ему строго:
— Два банкира мне уже сделали подобные предложения. Так что Вам на сегодняшний вечер остается только одно – сигары. Но не огорчайтесь — сигары отличные. Какую Вам раскурить?
И тут завертелось. Банкиры-банкиры-банкиры. Сигары-сигары-сигары. Редко кто просто подходил и брал. Почти каждый спрашивал совета. И я советовала – для разгона антрактную «гавану», потом – доминиканский Davidoff или «погар».
Почти все интересовались нашими русскими сигарами. После слов «а это – наши русские сигары, самые северные сигары в мире» — задавали десятки вопросов.
Сигары исчезали быстро. И я достала из-под стола «президентский резерв»: две коробки доминиканских сигар, 
которые Андрею Лоскутову, президенту Московского сигарного клуба, прислал его приятель их Майами Валерий Гербер.
Сам же президент был рядом, он ходил среди банкиров с огромной, почти полуметровой «гаваной». Зрелище было забавное. Особенно, когда его кто-то окликал, и он поворачивался с этой огромной сигарой, как поворачивается башня танка с длинным стволом.
Потом у моего столика остановился Иосиф Кобзон и долго, наверное минут двадцать разговаривал с Андреем Лоскутовым. Банкирская толпа деликатно обтекала их, а заодно и мой столик (нельзя же через голову Кобзона просить сигару). И я смогла передохнуть. И немного послушать удивительного Кобзона. Он, оказывается, много курил. Но четыре года назад бросил – как отрезал: запретили врачи. Да и 
сам вопрос стоял для него не просто «курить — не курить», а гораздо жестче. Тогда, после операции в Берлине, Кобзон на многое стал смотреть по-другому. Например, на время – на то, как оно бездарно человеком растрачивается. И сюда он пришел по слабости характера – Степашин попросил, не смог отказать. Особенно остро понимаешь ценность времени, когда, приглашенный кем-то в ресторан, сидишь и ждешь какого-то блюда: за какую-то картошку пюре отдаешь сорок минут жизни! – говорил Кобзон.
Я слушала и смотрели в кобзоновские глаза: живые, глубокие и необыкновенно теплые. Словно бы защищаемая этим человеком, я стояла на краю огромного фойе, в котором бурлила одна из самых дорогих тусовок страны. И как только Кобзон ушел, волны ее опять накатили на меня.
Банкиры-банкиры-банкиры.
Сигары-сигары-сигары.
Ульяна Селезнева,
ответственный секретарь
Московского сигарного клуба
