Президент Российского сигарного союза Андрей Лоскутов стал гостем программы «Не из той оперы» радиостанции «Орфей». Публикуем транскрипт беседы. Ведущий — Виктор Добросоцкий.
Добросоцкий: У нас сегодня в студии интересный гость, который, наверное, удивит не только меня, но и вас своими взглядами на классическую музыку, а также некоторыми фактами, связанными с классической музыкой. В гостях у нас журналист, президент Российского сигарного союза Андрей Лоскутов.
Лоскутов: Спасибо за приглашение на передачу. Опасаюсь, как бы не испортить ваш замечательный проект «Не из той оперы», поскольку я совершенно «не из той оперы», просто на всю голову.
Добросоцкий: Вы наш формат. Мы долго ждали Вас в нашу программу. В ней очень много алогизмов. Наши гости – люди, совершенно не имеющие отношения к классической музыке, рассказывают о своих ощущениях, связанных с классической музыкой. Я сразу скажу радиослушателям, что у нас нет здесь сигар, мы находимся в состоянии совершенного отсутствия табачного дыма. Мы сейчас окутаны дымом классической музыки, о которой мы в частности и будем говорить. Итак, расскажите нам о вашем детстве, семье, о первой встрече с классической музыкой, как это произошло?
Лоскутов: Детство – это город Волгоград, причем окраина этого города. Если Вы знаете, Волгоград – это мегаполис, один из городов-миллионников России, он находится на Волге, это город-герой, вошедший в историю Сталинградской битвой. Но при всем этом пафосе, Волгоград, тем не менее, похож на краковскую колбасу: он таким полукольцом расположился вдоль Волги. В одном конце такой краковской колбасы жил я, это был самый крайний район Волгограда. Когда я был маленьким, мы соревновались с друзьями на знание не названий произведений классической музыки, а заводов, которые вокруг нас находились: Химмаш, Шпалапропитка, Канатный завод и т.д. После тридцати названий мы начинали сбиваться. Вокруг нас были заводы, заводы, заводы и иногда фабрики, это была абсолютная рабочая окраина рабочего города. Филармония была в Волгограде в самом центре, и выезд туда, в филармонию, в детстве действительно один раз произошел. Я был потрясен красотой здания с колоннами, а откуда-то сверху лилась музыка. Я сижу в довольно неудобном деревянном кресле, и музыка идет откуда-то сверху, вот это было, может быть, первое потрясение, и, может быть, самая первая встреча с классической музыкой.
Добросоцкий: Вы поступили в университет и уехали в Москву?
Лоскутов: Сначала я поступил на работу в газету «Молодой ленинец», поступил туда практически школьником. Как высшее признание моих репортерских заслуг редакция отправила меня 1 сентября, когда все пошли в школу, в маленький городишко донских казаков Калач-на-Дону, чтобы я оттуда осветил открытие учебного года. Школьник поехал в командировку, чтобы написать о школе, — это было прикольно: все идут учиться, а я еду писать об этом.
Добросоцкий: Вы учились в Московском государственном университете?
Лоскутов: В МГУ имени Ломоносова на факультет журналистики, и в Волгоград уже с тех пор возвращаюсь только лишь для того, чтобы навестить свое прошлое или маму с сестрой.
Добросоцкий: У меня дочь — студентка МГУ, у них очень дружная группа и они ходят на концерты классической музыки, в ваши студенческие годы это было?
Лоскутов: Тогда, надо признаться, походы на концерты происходили чаще, чем сейчас. Мы ходили не в таком формате, как ваша дочь, учебной группой, но мы ходили, как я вспоминаю, с друзьями-студентами, причем с разных факультетов, потому что журфак всегда был одними из самых открытых факультетов. Мы ездили слушать лекции на физфак МГУ, я помню совершенно фантастическую лекцию академика, который к журналистике не имел совершенно никакого отношения. Когда кто-то опоздал на лекцию и стал оправдываться: «Но я вот, там, троллейбус…». «Проходите, я знаю, , — сказал академик, — студент – существо хитрое, ленивое и прожорливое». Мы ходили в театр и на концерты со студентам других факультетов, это были, наверное, маленькие праздники. Сейчас, оглядываясь назад, вспоминаю, что при всем том, что это была молодость, каждый день происходили какие-то открытия — книги, которые сейчас перечитываешь, людей, с которыми сейчас созваниваешься, делишься воспоминаниями или делаешь бизнес и так далее, но вот яркой жизни тогда, внешне яркой не было, а вот внутренняя наполненность жизни была. Поскольку музыка относится, на мой взгляд, к тому, что составляет внутреннюю жизнь человека, то тогда она звучала по-другому, сейчас много внешнего, и выбор огромен. Тогда выбора не было, и ты старался найти в книге, в музыке, может быть, больше того, что ты хочешь найти сейчас. Знаете, когда перед тобой такой огромный выбор и на вытянутой руке, что называется, взял и взял, то тогда этого не было, нужно было идти самому, копать, доходить до сути, да, еще опасаясь, как бы эта суть не вошла в конфликт с какими-то устоями.
Добросоцкий: Вы — журналист, который постоянно ищет конфликт с устоями, но Вы так самозабвенно говорите, что я, честно говоря, вспомнил свою студенческую жизнь, и вспомнил, каким праздником было стоять за лишним билетиком у Большого театра, потому что доступности такой не было, это практически всегда аншлаги.
Лоскутов: Причем во всех театрах.
Добросоцкий: Во всех театрах, во всех оперных и музыкальных, везде аншлаги, и ты взял билетик, и это просто подарок судьбы. Вот в этом плане студенческая жизнь, она в те годы была особой. Сейчас доступно, взял деньги, купил и пошел, а тогда было так — попадешь или не попадешь.
Лоскутов: Вы помните, в «Собачьем сердце» Филипп Филиппович Преображенский собирается ехать в оперу, и едет на второй акт, и при этом напевает про себя. Меня это всегда удивляло, как это так можно поехать не к началу, а как же билет. Мы тогда все открывали для себя впервые, но самое главное — не было билетов, нельзя было попасть даже на начало, а тут человек ехал ко второму акту, это было престранно.
Добросоцкий: Скажите, у Вас есть любимые композиторы, те, которых из всего ряда классических композиторов Вы выбрали и сказали, что это вот мои любимые композиторы?
Лоскутов: Вы упомянули, представляя меня, что я возглавляю Российский сигарный союз – это общероссийская общественная организация, прошедшая государственную регистрацию, кстати, единственная в России, которая представляет права курильщиков, правда, курильщиков правильного табака, мы не рекламируем табак именно потому, что сигары рекламировать не нужно. Так вот, сигарный мир, поскольку он очень качественный мир, по качеству людей, которые любят сигары, как правило, это, так скажем, элита общества, причем какое бы государство мы не брали.
Добросоцкий: В виду дороговизны самого продукта или из-за сложности его восприятия?
Лоскутов: Не только дороговизны продукта, а именно из-за ьлго, что непросто считывать те образы, которые торседор — создатель сигар, закладывает в сигару. Точно так же, как вы, профессионалы, считываете образы в музыке, ведь в музыке нет слов, но для вас там есть образы, которые вы прекрасно раскрываете, и говорите, что здесь то-то, то-то и то-то, тоже самое мы говорим о сигарах…
Добросоцкий: Извините, я Вас перебью, как оказалось у нас есть общей друг Леонид Гелибтерман, который у нас на программе говорил о вине в связи с классической музыкой.
Лоскутов: Леонид Гелибтерман блестящий знаток вин, кулинарии, сигар. Он бывает на заседаниях нашего сигарного клуба, я приклоняюсь перед глубиной знаний этого человека, хотя я, увы, не разделяю его увлеченность, любовь к вину, потому что я не воспринимаю алкоголь даже на уровне одного глотка.
Добросоцкий: Он не говорил об алкоголе, он говорил о классической музыке и связи с композиторами и произведениями, поэтому здесь мы, наверное, поговорим тоже об этом.
Лоскутов: Связь сигары с классической музыкой – несомненна. Многие блестящие композиторы были столь же блестящими знатоками сигар. У нас была, например, такая лекция «Сигара и классическая музыка», ее сделал человек, не музыкант, не профессиональный критик, он айтишник. Он сделал нарезку из классических произведений, мы слушали это все вместе, а он показывал, в каком месте звучит сигара, в каком месте мы видим дым пленительной сигары. Это было захватывающе, именно потому, что это был один из нас, он не был профессионалом, но он блестяще говорил о связи музыки и сигары.
Добросоцкий: Расскажите, Вы заинтриговали.
Лоскутов: Например, мы считаем, что самое сигарное произведение в мире это «Аида».
Добросоцкий: Почему?
Лоскутов: Она написана человеком, который любил сигары, причем любил не вообще сигары, а сигар определенного вида — тоскану. Это сигара простая по составу, простая по вкусу, но необыкновенная по насыщенности. Вы берете коробку с этими сигарами, открываете и замираете от аромата копченого чернослива, причем это не соусированная сигара, в которую что-то добавлено, это сигара, в которой аромат натуральный. Настоящая сигара создает аромат только естественным образом, здесь нет никаких соусов, никаких добавок.
Так вот, Верди курил эту замечательную сигару, хотя курил при этом и кубинские и другие сигары. И «Аиду» он создавал, куря сигары. И даже более — практически под сигарный заказ. При открытии Суэцкого канала, хедив — правитель, а хедив курил сигары, — предложил Верди написать специально на церемонию открытия канала оперу и при этом один из приближенных хедива предложил тему этого произведения. Верди, куря сигару, создал это произведение. На самой церемонии открытия Суэцкого канала одна из величайших вершин сигарного мира – сеньор Рамон Альонес (сигары под этим именем Ramon Allones существуют до сих пор) – представил специальную сигару. На сигарах вместо банта было золотое кольцо, каждый гость во время открытия канала получил такую сигару. И вот тогда зазвучала музыка. Теперь представьте себе: пески, воды Суэцкого канала, тишина необыкновенная, это примерно как тогда в детстве, когда я пришел в волгоградскую филармонию, и на меня там откуда-то сверху полилась музыка, накрывшая все пространство. Так вот, во время открытия канала, музыка лилась над водной гладью. И над водой струился сигарный дым. А потом знаете, что произошло? В воду канала бросили сигарные коробки, которые стали первыми плавсредствами, поплывшими по Суэцкому каналу. Песок, вода, дым, плывущие коробки под замирающие звуки оперы «Аида».
Добросоцкий: Потрясающе.
Лоскутов: Поэтому «Аида» реально ценится в сигарном сообществе. Это музыка всему миру принадлежит, но она отчасти и наша. В этом году у нас появилась такая традиция — открытие Сигарной навигации на Москва-реке, 16 мая, в честь дня рождения замечательного писателя Андрея Малинина. Он пишет о сигарах, у него четыре книги о сигарах, о табаке, это мировая величина. Французы — блестящие знатоки сигар, но у них один-два писателя, подготовившие по одной-две книги, а у нас четыре книги написал один человек. В день его рождения мы выходим на Москва-реку, плывем по ней, и на гладь Москва-реки бросаем сигарные коробки Ramon Allones, звучит при этом музыка, но, увы, не «Аида», потому что Москва — шумный суетный город, он поглощает и разрушает музыку.
Часть II. Сигары в эфире радиостанции «Орфей» будет опубликована 09.11.2011
