Наташа была очень хорошенькая девушка, легкая и веселая, как зяблик. Глаза — разные: один голубой, другой серый, в черную крапинку…
Бывало, бежит Наташа по коридору отеля в белом передничке, головка завитая, ноготки в маникюре, каблучками постукивает — залюбуешься!
Иностранцы, и те обращали внимание. Господин Шульман из 19-го номера, толстый, на макушке лысинка лососиного цвета, предлагал Наташе законный брак с отъездом в Берлин. Сопел, лез целоваться и, путаясь в трудных русских словах, прельщал:
— Ми будем жить, как цвей… голюбчики!
Наташа над немцем посмеивалась, хотя ей и льстило его ухаживание.
Однажды Наташу вызвали в райком комсомола. Паренек в зеленой гимнастерке сказал ей просто:
— Калачева? Из «Бристоля»? Ты мобилизована, Калачева. В счет двух тысяч. Будешь строить метро. Это для комсомолки большая честь, Калачева, — строить метро.
У Наташи испуганно сжалось сердце. Батюшки-светы, под землю лезть! Но, как дисциплинированная, виду не подала.
— Ну что ж, и построим, раз такое дело!
…Как-то ночью —звезды были крупные, как антоновские яблоки,— господин Шульман возвращался к себе в отель пешком… Шел не торопясь, в зубах — сигара, в руке — трость.
Вдруг из-за угла навстречу — две девушки. Странные девушки: на головах — цветные береты, на ногах — толстые брезентовые штаны и резиновые сапоги, облепленные застывшей грязью. Идут, напевают что-то, а сами усталые-усталые, по походке видно.
Господин Шульман посторонился, дал странным девушкам дорогу. Вдруг одна девушка — к нему:
— Здравствуйте, господин Шульман! Как поживаете?
Немец приподнял шляпу, сказал растерянно:
— Извиняйте… Ми не есть знакомий.
— Наташа я. Из «Бристоля». Неужели не узнали?
Господин Шульман даже попятился.
— О мой бедный Madchen!.. Что с вами сделали! Какой ужасный брук есть на вас!
— Обыкновенные брезентовые штаны, господин Шульман. Без них под землей нельзя.
… — Ми поедем Берлин… Мой mutter — мамочка имейт большой крисо… крисоморний дело. Она toten… убивайт мышь и таракан. Я буду получайт der Erde… наследство… Будем жить как zwei голюбчики.
— А метро кто за меня будет кончать, господин Шульман? Пушкин? Поищите себе другую: может, какая дура и кинется на ваших тараканчиков. До свиданьица, пока!
А дней через пять, в выходной, сидя вечером в ресторане отеля «Бристоль», господин Шульман увидел за соседним столиком Наташу с каким-то блондином… Перед их столиком, склонив набриолиненный пробор, стоял Жан Степанович <метрдотель>.
— А это мой муж, — говорила Наташа, сияя разными глазами, — познакомьтесь, Жан Степанович. Он тоже в метро работает. Он наш лучший проходчик, Жан Степанович. Его портрет в газете напечатан, Жан Степанович. Он тысячу рублей в месяц вырабатывает, а работаем мы в одной шахте, Жан Степанович. Наша шахта самая боевая, Жан Степанович, мы впереди всех идем!.. А знаете, кого я на днях встретила, Жан Степанович? Немца из девятнадцатого номера!.. Предлагал выходить замуж за него и ехать с ним в Берлин каких-то тараканов морить…
…В черном шелковом платьице, веселая и легкая, Наташа была очень, очень хорошенькая.
Господин Шульман шумно вздохнул, отвернулся, сунул сигару в рот не тем концом, ругнулся про себя: «Сумасшедший страна!»
