Сегодня День парашютиста. Когда-то в честь этих смелых людей выпускался специальный сорт сигарет без фильтра — «Парашют»: желтая коробка с двумя красными парашютами и парашютистом. Стоили они несколько копеек. Кажется, были самыми дешевыми в советском сигаретном ассортименте. Ну, и соответствующего качества. Об этом рассказ Lukoed (лайф-джорнальский ник).
…Это были такие сигареты. Два красных парашюта на коробочке из обойной бумаги с надписью «Парашют». Мы их покуривали в пубертатном возрасте. Дерьмо было редкостное. Делалось оно из сухой травы, пропитанной никотином и селитрой. Компоненты перемешивались тяп-ляп, в результате чего в сигарете попадались комки, где селитры было в избытке, и получалась такая маленькая «бомбочка». Когда огонь доходил до неё, она начинала шипеть и разбрызгивать вокруг искры, как бенгальский огонь. Сигареты мы прятали на лестнице, под деревянной ступенькой…
Однажды получилось так, что эти манипуляции заметил глава жившего в нашей квартире семейства Гугелей, Роман Иосифович, или, как его звали в квартире, Рома… Он подсмотрел, как мы прятали сигареты. Подсмотрел и утащил, чтобы накапать родителям. И мало, что накапал, так ещё нагло решил наш «Парашют» раскурить. Рома курил, и это был его единственный недостаток. Впрочем, всем говорилось, что Рома бросает. И в самом деле, вечером всё ограничивалось парой половинок сигареты. Обычно Рома покупал себе «Новые», имевшие половинную длину, а если таковых в угловом ларьке не было, он покупал обычные и резал их пополам. Такая же судьба постигла и конфискованный у нас «Парашют».
Рома «бросал курить» у форточки на кухне к нескрываемому неудовольствию готовивших там хозяек. Они гнали его на лестницу, а Рома упирался. На лестнице было холодно, надо надевать пальто, потом снимать — полсигареты явно этого не заслуживали. Поэтому Рома отшучивался, говоря, что присутствующим полезно ощутить мужской запах. Из всех мужчин квартиры курил только он. Ему чего-то отвечали, он чего-то отвечал — тут полсигареты кончались, а с этим и дебаты. Так должно было быть и в тот раз. Рома засунул половинку «Парашюта» в мундштук и пристроился у форточки. На расстоянии метра от форточки была раковина, и именно эта их близость и служила основной причиной споров о вреде курения. К раковине подошла Тася, якобы чтобы набрать воды, а на самом деле, чтобы начать очередную табачную свару. Тася работала копировщицей и так же, как и другие её 40 товарок, работавших с ней в одном помещении, была языката и криклива. Её основным способом общения было развязывание мелких свар. Например, страдавшей от мигреней Эле, начавшей к тому же слегка полнеть, она могла сказать что-то вроде такого:
— Знаете Эля, я где-то читала, что мигрени бывают от полноты.
От этого у Эли тут же начиналась мигрень, и она убегала в комнату, не доварив куриный суп.
…На этот раз Тася уже успела что-то сказать про рак и что нечего транжирить семейный бюджет. Рома приготовился ей ответить и повернулся в её сторону. Он раньше не курил «Парашют» и про «бомбочки» ничего не знал. А одна из них сидела прямо на кончике отрезанной им половинки. Рома чиркнул спичку, поднёс её к сигарете, «бомбочка» пыхнула и с лёгким хлопком отлетела прямо Роме в ноздрю. Почувствовав боль, Рома фукнул носом и из его ноздри вырвался ослепительный сноп летящих в Тасю искр. Зрелище было ошеломительное и комичное одновременно. Стоит Рома, и из его носа бьёт пламя. Искры от «бомбочек», как от электросварки, — прожигают насквозь. Наши родители никак не могли понять, почему на рукавах детских пальто столько мелких дырочек. Сейчас та же судьба постигла Тасино крепдешиновое платье, которое она не успела переодеть, придя с работы…
Дальше было неинтересно. Конечно, во всём обвинили нас с Юркой. Мол, это мы подложили что-то в Ромину сигарету. Мы отрицали злодейский умысел, что было несколько затруднительно, так как одновременно надо было заставить присутствующих поверить в выдвинутую нами версию, что сигареты мы нашли и оставили их у себя не для курения, а только для пацанского престижа. Развеять сомнения нам так и не удалось, поэтому Юрка получил ещё пару подзатыльников, а меня отправили к жившей неподалёку тётке выносить мусор, что было хуже всяких подзатыльников, так как мне надо было с этим поганым ведром идти в соседний двор через дом по ярко освещённому Литейному проспекту, где было полно ребят из моего класса. Но это уже другая история.
