Записано во Владимирской губ., опубликовано в «Этнографическом обозрении», кн. XXXVI, 1898, № 1, как указано редактором, — с пропусками «изліишнія длінноты»:
Выпил солдат лишнее количество брыкаловки и окочурился. Его бы за это в ад, но так как он был по службе исправен, начальства ни в чем не ослушался, с товарищами жил дружно, царю служил верно, за что и в ефрейторы произведен, — то его послали в рай. Привели его в рай, а он еле на ногах держится.
Глядит солдат, кругом его деревья растут, а на них всякие плоды и птицы разныя— видимо-невидимо. Одно яблоко сорвет и съестъ — сладко, другое — еще слаще. Наелся, сколько утроба приняла, послушал пения райских птиц да и заснул… Проснулся солдат, и восхотелось ему опохмелиться и закусить чего-нибудь солененькаго. Шарил, шарил в карманах, наконец, отыскал пятак. Опохмелиться есть на что, слава Богу; теперь только табачку понюхать — и все дело будет в шляпе. Хвать, туда-сюда — нет табакерки. Хоть и случалось ему после выпивки не опохмеляться, но уже что касается табаку, то он постоянно водился. Пойтит пораздобыться да кстати про кабачишко узнать.
Ни табаку, ни водки в раю нет, а в аду, сказываюсь, есть. Обрадовался солдат и спрашивает: а где же найти ад? Показали ему дорогу…
Прибегает солдат в ад: табак есть?
— Сколько угодно, служивый, — говорят черти.
— Вот это отлично! И водка есть?
— И водки сколько угодно.
— Вот это рай! — говорить солдат.
Опохмелился, взял Жуковскаго табаку и расхаживает по аду…
Ангел два раза уводил солдата обратно, наконец, солдат получает разрешение остаться в аду, с тем, чтобы там всех чертей солдатской муштровке обучить… Только чтобы останову в табаке и водке не было…
И зажил себе с тех пор солдат в аду и больше про землю не вспоминает.