О пользе пьянства

Ремарки
Я вот к пьянству отношусь положительно. Одного декабриста спросили, отчего он так много пьёт, так он отвечал, что из-за трезвого отношения к жизни.

Это, правда, его спрашивали до всякого декабря.

Я зато пьяных не люблю.

А пить-то можно.

Дед мой выпить любил, в этот момент у него просыпалась странная любовь к географии. О любил повторять странную считалочку для запоминания названий японских островов – что-то вроде «Ты моя Хоккайда, я тебя Хонсю. За твою Сикоку я тебя Кюсю».

Понятно, что никакого места в этой геополитической грамматике Шикотану и Итурупу не было.

Ну вот про это есть история.

Давным-давно, когда вода была мокрее, а сахар слаще, один молодой офицер полетел в командировку на Дальний Восток. На одном из Курильских островов он задержался надолго – непогода не позволяла лететь обратно, и он со своими новоприобретёнными товарищами занимался обычным военным занятием. То есть известным занятием, которым занимается всякий офицер при плохой погоде. Пили в ту пору спирто-водяную смесь, в просторечии называвшуюся «Массандра». Один учебно-боевой вылет самолета МиГ-25 давал чуть ли не ведро, а то и два этой смеси, где в пропорции три к семи плескались вода и спирт. Говорили, правда, что в радаре она течет через какие-то медные трубочки и пить её не стоит, но это к рассказываемой истории отношения не имеет.

На третий день фронтального пьянства товарищи заметили, что есть им совершенно нечего. Один из них исчез и появился вновь с двумя консервными банками – высокими и узкими. Трапеза продолжилась, но на следующий день они задались вопросом – чем же они закусывали. На банках ничего обозначено не было. И память не сохранила даже, была ли та закуска мясом или рыбой. Они пошли на поиски истины все вместе, и оказалось, что несколько дней назад в каком-то подземном капонире обнаружили японский неприкосновенный запас. Но ни коробки, ни петлички, ни лычки не отыскали от него военнослужащие люди и с тревогой стали ожидать последствий.

Но все обошлось, и молодой офицер улетел в западном направлении, унося внутри себя часть Северных территорий.

Много лет спустя он пришел в гости к своему другу, человеку добродушному и спокойному. Тот только что женился на японке. Молодая жена сидела во главе стола и хлопала глазами. Японка тогда была диковиной, странным предметом – чем-то вроде хорошего телевизора или вечной электрической бритвы. Но от телевизора она отличалась тем, что хранила молчание.

Ей, казалось, были безразличны нетрезвые русские и их причудливые биографии.

Наконец молодой муж, исчерпав описание достоинств жены, заключил:

— А еще мы учим русский язык. Мы очень продвинулись, знали бы вы, как мы быстро продвигаемся! Сладкая, скажи что-нибудь ребятам.

Японка захлопала глазами с удвоенной силой, открыла рот, снова закрыла и выпалила:

— Верните наши Северные территории!

И правда, в этот момент территории, до тех пор столько лет спокойно жившие внутри нашего героя повели себя странно. Они, восстав после многолетней спячки, запросились на волю.

Меж тем, всё прошло, и никто не помнит Халхин-Гол, рейд через Гоби и Хинган, и только ржавые корпуса японских танков по сей день виднеются среди высокой травы Кунашира.

Владимир Березин,
Московский сигарный клуб

Оцените статью