Я на Кубе, на Vegas Robaina. Только это не сигарная марка, входящая в число великих сигарных марок мира (их всего пять – Cohiba, Cuaba, Montecristo, Trinidad, Vegas Robaina). Это название места, в честь которого получили свое имя сигары: я на плантации семьи Робайна.
Я семье Робайна я не впервые. Но впервые, когда здесь нет Дона Алехандро.
Мы идем с Ирочи в гостевой дом, чтобы спокойно поговорить – на ферму Робайны, как и прежде (при жизни Дона Алехандро), едут и едут иностранные туристы.
Гостевой дом построен в 2005 году, сразу после урагана. Тогда Кубу сильно потрепало. Дорогу к этому дому распорядился проложить Фидель Кастро, а также провести телефон. Все было сделано за десять дней. Мне показалось, что больше семья Робайна радовалась телефону – на Кубе это огромная роскошь (вспомните наши советские времени).
Сейчас дом используется как музей. Его экспонаты и задали тему моего сегодняшнего эссе. Я решила рассказать о неизвестных Робайна – Алехадро и Ирочи.
Дон Алехандро всегда говорил: я крестьянин, я не вмешиваюсь в политику. Хотя мог бы – его очень уважал и, можно даже сказать, любил Фидель Кастро, его знали лидеры ведущих держав мира, три Римских Папы направляли ему личные послания, г-н Накамура, японский бизнесмен, узнав, что в кубинской воде не хватает железа, заказал специально для Робайны чайник (см. фотографию), который не только кипятит воду, но и обогащает его феррумом (чайничек обошелся в тысячу долларов).
Робайна никогда ничего не просил у власти. Хотя нет, одно исключение было: когда упало качество сигар Vegas Robaina, Дон Алехандро обратился к Фиделю с просьбой либо снять его имя с сигар, либо позволить ему контролировать качество. Ни того, ни другого сделать не позволили, но фабрике, выпускавшей Vegas Robaina, видимо кое-что объяснили, качество сигар изменилось.
Робайна говорил: я крестьянин. А в музее я увидела революционный орден. Откуда он у простого крестьянина? — я ничего не слышала раньше об участии в революции семьи Робайна. Оказывается, в период борьбы с Батистой в доме Робайны прятался Хесус Суарес Гайоль – правая рука Че Гевары, один из самых известных кубинских революционеров-мучеников. Сестра Дона Алехандро красила Хесусу волосы хной, чтобы его не узнала полиция. Не исключаю, что сам Робайна, если и не забыл об этом эпизоде своей жизни, то уж явно не считал его героическим – тем, за что нужно награждать.
Еще одно открытие – небольшая картонка формата визитной карточки, на которой рукой Дона Алехандро написано: «Ирочи, ты знаешь, что моя надежда – это ты. Ты меня не можешь подвести».
Что это? Ирочи улыбается. Ему было 17 лет, когда он влюбился в Яннис. Но девушка сказала «нет». Ирочи с горя запил. Запил так, как это делал на Кубе Хемингуэй – пил в баре, пока не падал со стула. Когда это дошло до деда, тот сел и написал записку. Ирочи говорит, что два дня не выходил из дома. Потом оделся и поехал к деду. С тех пор больше пил.
Как Великий Дед мог разглядеть в этом, в большей степени, чем остальные подростки, обалдуе, свою смену, — удивительно. Да и вряд ли хотел Ирочи связывать свою жизнь с табаком. Пошел учиться в металлургический техникум (отец Ирочи – металлург, стажировался в Японии; оттуда, кстати, и имя Ирочи — когда он должен был родиться, отец перебирал визитки своих японских знакомых, имя Ирочи, что означает с японского «жизнь», ему очень понравилось). По вечерам подрабатывал в ресторане – делал пиццу и «эмпанадо» — своего рода пирожки (с запеченым в тесте тунцом). За один вечер Ирочи зарабатывал 165 песо. А его отец – директор металлургического комбината – 218 песо, только за месяц. Мама зарабатывала и того меньше – 148.
Так что, пить ему было на что. Но бросил – по записке деда. Дед же посоветовал сменить профессию – оставить металлургию и идти на сигарную фабрику. А у Ирочи на руках уже был диплом всего с одной «четверкой», что давало право поступать в вуз. Но дед сказал: сигарная фабрика. Так Ирочи стал торседором, крутильщиком сигар. И до сих пор он может профессионально скрутить два формата – Robustos и Cervantes. Правда, на фабрике он постоянно не выполнял план – вместо 120 Robustos он делал 100, а вместо 100 Cervantes – 90. Считал, если гнать план, пострадает качество. И, кстати, бывший начальник цеха, где работал Ирочи, возглавив самую крупную сигарную фабрику Кубы – H. Upmann, понизил норму выработки для этих двух форматов: до 100 и 90.
На этом заканчиваю. Хотя мы проговорили с Ирочи долго, и мой блокнот распух от записей. Но – оставим для другого раза. Добавлю только, что Ирочи передал приветы российским друзьям. Он несколько раз был в России. Последний раз – по приглашению Московского сигарного клуба. Нашу страну Ирочи любит. Знает, что здесь много преданных почитателей Робайны.
Ольга Михайлова,
специально для Сигарного портала
Архив Российского сигарного союза
