Заветная мечта геолога… (о книге Валерия Лавруся «Очень крайний север»)

Ремарки
В самом недавнем прошлом, когда на просторах бывшего СССР была жёсткая, ничем не умаляемая диктатура социалистического реализма, считалось, что всякого рода фантазии – далёкие от некоего официально принятого и утверждённого «положения дел» – допустимы лишь в детских сказках
«…Что занесло в такую глушь среди болот?

                                                       Такой вопрос для нас давно не новость.

                                                       Я ставлю свой транзистор против стоптанных сапог,

                                                       Что вам любой из нас ответит — Совесть!

                                                       Ох, братцы, искупаться в Чёрном море — красота!

                                                       Да что там море, душ сойдёт и ванна…

                                                      Но только у геолога заветная мечта:

                                                      (…) Умыться первой нефтью из фонтана…»

                                              (из популярной песни времён советского геологического бума)

  В самом недавнем прошлом, когда на просторах бывшего СССР была жёсткая, ничем не умаляемая диктатура социалистического реализма, считалось, что всякого рода фантазии – далёкие от некоего официально принятого и утверждённого «положения дел» – допустимы лишь в детских сказках. Да ещё в научной фантастике (но и там должна была присутствовать классово верная «идеализированная реальность» – никаких, к чёрту, антиутопий). Ну да, если вдруг потянуло живописать «правду матку», в её негативном варианте – то тогда гневно изображаешь проклятый капиталистический лагерь. Хотя тут негодующий автор должен был иметь определённый литературный вес, чтобы его готовый опус приняли к изданию.

  А так – среднестатистическому работнику пера и печатной машинки нужно было скрупулёзно отображать трудовые будни советского человека, плавно переходящие в грандиозные революционные свершения.

  Но вот незадача! Про аграриев затруднительно было отписать что-то такое захватывающее: бороны и сеялки как-то не особо настраивали на героику социалистических достижений. Да, были писатели-деревенщики… но пописывали они всё больше «тихую лирику»: речки-берёзки в есенинском стиле, да классическую, уже набившую оскомину «вековую российскую грусть».

  Посему беззаветно преданные своей мужественной профессии металлурги, самолётостроители, физики-ядерщики и прочие герои ударного социалистического труда (и примкнувшие к ним учёные да инженеры, славные вершители труда мыслительно-творческого) прочно заняли свой непререкаемый литературный пьедестал.

  Конечно же, пределом творческой удачи виделись разного рода космонавты-лётчики-подводники, неизменно гарантировавшие стойкий читательский спрос… Но тут особый случай – не у всех советских писателей была открыта соответствующая группа секретности, чтобы даже бегло очерчивать столь «непростые» оборонные субстанции. А потому – хочешь космонавтов? Пиши советский сайнс-фикшн для школьников и отправляй своих идеологически выдержанных персонажей куда-нибудь в 2317 год: праздновать вселенский юбилей Октябрьской революции и наслаждаться статусными завоеваниями победившего галактического коммунизма.

  Подводники интересуют? Давай тогда назад. Куда-нибудь во времена Капитана Немо, на соседнюю субмарину. Делай приключенческий роман для младшего школьного возраста (не забыв попутно отобразить хищную сущность империализма, колониализма, да торжество нарождающегося интернационализма – языком, понятным для членов самой продвинутой октябрятской «звёздочки» в классе).

  А ещё можно было писать в стол. Всё, что душа пожелает. Но при этом показывая рукопись лишь жене – по ночам под одеялом… и судорожно пряча сырые наброски от тёщи.

  Увы, не так просто было зацепить «горячую» тему в холодные совдеповские времена! Так, чтобы у читателей горели глаза и дрожали в предвкушении героических приключений руки. Именно поэтому литераторы, возжелавшие   сразу всего и немедля, да ещё «в одном флаконе» – наперегонки писали о доблестных советских геологах.

  Тут – прямое попадание! Идеальная профессия: героика и романтика, преодоление опасностей и обретение грандиозных открытий. Да и потом: из «секретного» – лишь карты, которые можно упомянуть как-нибудь вскользь. А всё остальное – как на ладони: руководящая роль коммунистической партии, комсомольский значок на москитной сетке или партбилет в нагрудном кармане телогрейки…палатка, гитара, кеды, консервы…альпеншток и компас при необходимости… да яркий порыв романтической души! Неизведанные горизонты, неожиданные открытия, настырный поиск, решение нестандартных задач… ночные костры, тушёнка, спальники… Туда – на вертолёте, обратно – на собаках! Завтрак – в закопчённом котелке, умываться – у ручья, туалет – под кустом… (Впрочем, о последнем – как и тогда умалчивали, так и сейчас тоже… Ну, кроме, разве что, Владимира Сорокина, у которого это – ключевая, смыслообразующая тема в любом повествовании… Так что никто сей эксклюзив теперь у него и не отнимет!)

  Книг «про геологов» – в советской библиотеке числилось по формулярам немало, но вот просто так их было не взять. Нужно было ждать – настойчиво, страстно –  когда их «вернут». Иногда, впрочем, и возвращали – было дело. И тогда можно было на неделю стать счастливым обладателем заветно-потёртой книжицы. Но порой – так просто «заигрывали»: проще было заплатить штраф в десятикратном размере от номинала издания.

  Но главное – соцреализм и на страницах «геологических» шедевров расцветал языками трескучего костра из сосновых веток и бил фонтаном каждой новой нефтяной скважины. А потому – неизменные приближения, схематизм, избегание острых углов, плакатность, конъюнктура… и всё остальное, сему соответствующее.

  …Пришли новые времена. Теперь пишут о гламурных дамах с платиновой кредиткой, о бандюках, да всякого рода чиновниках-главнюках. Из оставшихся трудовых профессий, удостоенных внимания литераторов: брокер, дилер, маклер и киллер. Но все лирические герои, почему-то, в перерывах между краткими (но также лирическими) отступлениями – лишь усердно наваривают бабло и метелят конкурентов да завистников. Где здесь место скромным работягам-геологам? Риторический вопрос…

  Вот именно поэтому книга Валерия Лавруся «Очень крайний север» – не может не привлечь внимания. Да даже за одну только выбранную в наши непростые годины тему! А когда начинаешь знакомиться с текстом ближе – понимаешь, что данный литературный труд являет собой своеобразную веху в современной словесности. Да, да – именно так: здесь не преувеличение, а простая констатация фактов.

  Во-первых, читатель не найдёт здесь столь привычного постмодернизма, от которого уже три десятилетия просто негде спрятаться. Стёб, кривляния, ёрничания по поводу и без – это всё не к Лаврусю. При том, что и классических юмора, иронии, а порой – и к месту употреблённого сарказма хватает. Но без передёргиваний. Всё к месту и по делу.

  «Размером северный комар не вышел – мелковат. Врут, когда говорят, что он не помещается в зажатой ладони: и с одной стороны у него торчат ноги, с другой – «клюв». Врут!» Кстати, трудно здесь не удержаться, чтобы сходу, с разбега в карьер, не перейти к «во-вторых».

  Во-вторых, автор не просто обличает «тех, кто врёт», но и сам всеми силами старается этого не делать. Что сегодня – довольно редкое явление в литературе: обычно трудно удержаться не ввернуть «для красного словца» какой-либо назидательный вымысел. А у Валерия Лавруся «не врать» – получается довольно убедительно. Во всяком случае, в мире Севера, беспристрастно вырисовываемом им, как-то само собой складывается постулат апокрифического Евангелия от Филиппа: «И хорошие – не хороши, и плохие – не плохи… поэтому каждый будет разорван в основе своей от начала». Это и есть Северная Ойкумена героев Лавруся. Реальные, невыдуманные герои: со своими радостями и недостатками, плюсами и минусами, грехами и добродетелями, талантами и несовершенствами…

  Апокрифический (не признанный большинством) мир, непризнанные – нигде более – принципы общественного общежития… Коммунистическая идеология (да и не только она) тщетно пыталась внедрить в широкое народное сознание девиз: «Человек – человеку друг, товарищ и брат». Получалось как-то «не очень»: криво и натянуто, чуть что – сбивающееся на киплинговский Закон джунглей: «Каждый – сам за себя». А здесь – никакой наносной лозунговости: Крайний Север, суровый край; по-своему красивое, но изначально враждебное природное окружение («Север показался… жёстким, негостеприимным, даже жестоким»).

  А главное: чуть расслабишься – замёрзнешь, сожрёт медведь, потонешь под весенним коварным льдом, закусают до полного «абзаца» комары. На худой конец, тихо-мирно усопнешь от голода, заблудившись в тайге. Тут без коллективизма – просто никак! На Крайнем Севере – выживает лишь дружный, сплочённый в нескончаемом преодолении трудностей коллектив. Закоренелые индивидуалисты – в лучшем случае лежат на незатейливых северных погостах, выполненных в духе тундрового минимализма. В худшем – догрызаются в лесных дебрях голодным зверьём, или докисают в мутной жиже безымянного болота. Обо всём об этом – о благе коллективизма, а не об ужасах индивидуализма – и рассказывается в книге Лавруся: ярко, насыщенно… но без искусственных прикрас!

  Данное произведение можно рассматривать и как психологическую повесть, с держащим в напряжении сюжетом. И как культпросвет: для тех, кто слабо себе представляет – что такое жизнь на Русских Северáх. И как жизнеутверждающую драму про современное российское житьё-бытьё. Точнее, про самые его истоки – ведь большинство событий книги происходят в промежутке между концом 80-х и началом «нулевых» годов. (Впрочем, последняя часть, как некая кульминация повествования, относится уже совсем к недавнему 2014 году).

  А ещё есть и интересная вставка про студенческие «картофельные десанты» далёких брежневских времён, когда «…вся страна ездила на «картошку»! В авиационном – студентов отправляли на первом курсе, в политехе – на втором, в «связи» – на третьем. Все заводы и КБ отправляли инженеров на поля каждую осень».

  Увы, общая картина, талантливо выписанная Валерием Лаврусем, – скорее безотрадная. Но не безнадёжная, а это – главное. При всеобщей инфраструктурной разрухе, слабоуправляемом административном хаосе, и ставшими притчей во языцех бесхозяйственности и расхлябанности – непоколебимым колоссом возвышается «человеческий фактор», который и удерживает всю конструкцию в равновесии.

  И главными героями книги правильно было бы считать вовсе не Юрку-геолога, мечтавшего с детства о покорении космоса. И не его брата Ярослава, специалиста «подповерхностной радиолокации в сейсморазведке», и не их напарника, Кольку Калганова, а именно – «человеческий фактор» во всём его многообразии. Тот «фактор», который буднично свершает акты «бытового героизма» – не особенно даже рефлексируя на них.  «…вездеходы … в северной жизни ещё не раз доставляли удовольствие общения с ними. То их нужно было вручную вытягивать из болота, вырубая полгектара леса… То у них на тридцатипятиградусном морозе обрывало «палец» в гусенице. И приходилось махать кувалдой, загоняя новый на место…На морозе быстро сбивается дыхание, и запросто можно было получить воспаление лёгких. Но тут уж ничего не поделаешь: в тридцать пять и сталь становится хрупкой…»

Это ведь только в расхожих байках могут поведать о том, что на Север лишь бездельники за длинным рублём приезжают. Автор не раз иронизирует над подобными утверждениями в своей книге: «Стас только что закончил срочную службу в танковых войсках, и дядя «по блату» устроил его на Север. Юрка такой же «блатной» – его устроил брат. На Севере вообще одни «блатные»… Там же курорт, и денег прорва…»

  Нет, всё совсем не так – и в книге это очень хорошо показано: «своих» берут лишь из-за того, что на них можно положиться в трудный момент. А на Севере – почти все моменты: или трудные, или «непростые». Слишком много риска, слишком велика цена ошибок, слишком многое зависит от каждого члена команды. Тут же в прямом смысле – «вопрос жизни и смерти». Тут и самопожертвование, и преодоление возникающих преград – «на разрыв аорты». А главное – каждодневная, неуклонная «работа на земле». Та, которую нельзя симулировать, сидя перед монитором в уютном офисе: «Юрка надевал за спину рюкзак с аккумуляторами (семь килограммов), на грудь вешал локатор (шесть килограммов), в руку брал антенну, деревянную перекладину длиной два метра, на концах которой были закреплены полутораметровые передающая и приёмная антенны-вибраторы, и всё это обвязывалось проводами. В такой сбруе он следовал за Ярославом, а тот прокладывал маршрут. Сигналы локатора записывались на магнитную ленту, и вечерами воспроизводились на самописце». Всё просто: нет работы – нет её результатов. Тут не создашь видимость, не «скопипастишь»… и не переложишь свои обязанности на кого-то другого. Суровый край, суровый народ, суровый труд. И всё – «взаправду»!

  И если не всё, то очень многое – непредсказуемо. Тут даже и гадать глупо, куда «постелить соломки». Каждый раз возникает что-то новое, непредвиденное, не ожидаемое ни по каким прогнозам. Тут и аварийные ситуации, и проблемы с логистикой, с недофинансированием… да и просто, банальное – погода.

  «Бывают года, когда всё лето держится температура +12–+15 °С, а отопление отключают ещё в начале июня. И тогда в квартирах и на работе устанавливается температура, как на улице…А бывает, что температура падает ниже +10°, как это случилось в начале июля 1996-го. И тогда в домах достают зимние одеяла».

  Люди держатся. Как могут. Настолько, насколько хватает сил. Иногда бросают всё – и спасаются бегством на Большую землю, поближе к цивилизации. Но чаще – «срастаются» с неприветливым Севером, принимают «правила игры», столь нелёгкой.

  И порой бывают сломлены, раздавлены – опустошённо уходя в угрюмую Северную вечность. «Таня умерла через два года. (…) Врачи «скорой»… констатировали обширный инсульт. Через три дня Таню отключили от искусственной вентиляции лёгких – к тому времени мозг её уже был мёртв. Было ей сорок два года… Север не щадит своих детей…»

  Но тема трагического ухода не стала лейтмотивом книги. Хотя «хэппи-энда» у книги как-то явно не получилось. Север «не пощадил» почти всех главных героев книги: «Брата Юрка потерял зимой 2003-го… Запаянный цинк, «груз 200», крик мамы, последняя горсть земли. И слова: «Он был для нас… Навсегда в наших сердцах… Мы всегда будем…» Мы тоже будем не всегда. (…) Колька Колганов умер через два месяца после Славки, на день Геолога. Варя Колганова, всхлипывая, сказала тогда (…): «Позвал его Слава».

  …Валерий Лаврусь – это, если хотите, антипод столь модного ныне прозаика Романа Сенчина. Последний ныряет с головой в беспросветный пессимизм и упадничество, возводя на стяг уныние и мизантропию. Лаврусь – писатель жизнеутверждающий: «не смотря на…» и «не взирая ни…»! Его герои наполнены столь бурно клокочущей «жаждой жизни», что подобных можно найти разве что в «северных» рассказах Джека Лондона. (Тут вообще трудно удержаться от прямой аналогии). Упорные, настырные, целеустремлённые… Одеты без особых затей: «…унты, тёплые штаны, водолазный свитер, полушубок, рукавицы, ушанка…». У большинства – практически одинаковые: что жизненный багаж, что полученные на «досеверной» жизни знания и умения. Физическая форма – тоже примерно равная: «народ не слабый». И у всех – стандартные стартовые условия для покорения столь неприступного Севера: «Выдали лыжи, рукавицы, дали с собой топор, два комплекта спичек, чай, печенье, сахар, две банки тушёнки, кусок сала, чифирбак — обычная пустая литровая консервная банка с ручкой из стальной проволоки — вода в нём закипает моментально». Но при этом эти вахтовики да геологи – вовсе не какие-то сектанты-фанатики. Нет – обычные, живые люди. Просто попавшие в необычные обстоятельства… и решительно принявшие вызов.

  А во всём остальном – простые, незлобливые, кампанейские. С особым, «северным» чувством юмора – потому и порой довольно острые на язык. («Был у нас один тракторист, Сенька Лукашевич. Поварихи говорили про него просто: «Лучше Сямёна никто не яб…т!» Простой народ… Простые нравы. Такие вот…).

  Каждый герой – уникален, не подвержен упрощению и схематизму со стороны автора текста. Выписан тщательно: со своим характером, историей и даже особым говором: «…сам десять лет отработал на Полярном Урале и прекрасно всё видит, и никак не поймёт, гля чего – именно так, с тюменским выговором, не «для», а «гля» – гля чего он всё это делает?»

  Такие вот простые герои-небожители, спустившиеся из уютного Олимпа больших городов – в тундру и в тайгу: не отягощённые циничным пафосом, показной «торжественностью момента», да напускной «высококультурностью». Могут и «по матушке» послать, и «в рыло» съездить, от души. Причём – не взирая на лица: чинопоклонничество на Северáх как-то особо не прижилось: тут не должность важна, а профессиональные и человеческие качества: «…громко и внятно произносил матерные слова в микрофон спутникового телефона. «С Шаровым… С Шаровым, с мэром говорит…» – зашелестела толпа…»

  А как особая примета – в отношениях между людьми здесь буквально «разлита» мудро-житейская «северная» философия. Вобравшая в себя многие достижения человеческого духа, но выражающая их просто, ясно, без лишней зауми и подобострастия. К примеру, чем не «бытовой буддизм» геологоразведочной партии, выражен в монологе одного из героев книги: «Вот реинкарнация… сансара… индуисты… (…) Вот, все они говорят, что это плохо! Обратно на землю – опять страдать… А я бы сюда вернулся. А то кто же тогда станет заботиться о брошенных кошках и собаках? (…) А дети? А тётки? Нет, я обратно сюда попрошусь! Не нужна мне эта нирвана!» Вообще-то, это – исчерпывающее определение сакрального обета Бодхисаттвы, если кто не в курсе. Только выраженное не многостраничным туманным трактатом, а несколькими доходчивыми предложениями!

  …Ну а кроме крепкого, яркого, насыщенного северного характера – на страницах книги щедро проявляет себя особая северная природа, которую Валерий Лаврусь описывает с не меньшей красотой: «В мае на болотах Севера ещё вовсю лежит снег, но кругом уже куча протаек – снежниц». Или так, более развёрнуто: «Пяко-Пур – река интересная. Вдоль всего её среднего течения по северному берегу поднимается высоченный – метров в пятьдесят– бруствер, изъеденный песчаными раздувами. Бруствер – останец ледниковой эпохи, вероятно, русло древней реки, вывернутой песчаным дном после таянья льдов километровой толщины. Чуждая природа для глаза выходцев со средней полосы; чуждая, но прекрасная…»

  А ещё представлена самобытная – неброская, но загадочная – традиционная культура коренных северных народов. Ведь именно на их исконных землях, не тронутых суетным полётом технократической цивилизации, геологи и ведут свои пытливые изыскания. «…югорские народы, под давлением следующих тюрок кипчаков-половцев, тесня самодийцев, заселили лес и лесотундру Западной Сибири. Там они сформировали две народности: лесную – манси и лесотундровую – ханты. В свою очередь, под давлением «югры» самодийцы вступили в контакт с коренными палеоевразийскими северянами – сиртя. Контакт закончился полным вытеснением последних (в океан?) и формированием современных самодийских народов: ненцев, кетов, энцев».

  А прочитав книгу, читателю уже предстоит самому решить – насколько достоверна версия… м-мм… ну, скажем так: если и не «нелюбви», то по крайней мере – «настороженного отношения» коренных народов ко всякого рода изыскателям да разведчикам-добытчикам, оригинально изложенная Валерием Лаврусем.

  …К достоинствам книги можно отнести и множество конкретной познавательной информации, создающей особый колорит экзотичности. От подробного описания «неведомых хищных созданий», обитающих исключительно в северных местностях: («Мошкá! С ударением на последний слог. (Мóшки – это такие мелкие мушки в средней полосе, которые толкутся над землёй на закатах, и самое большое горе от них – если они попадут в глаз. А на Севере – мошкá.) Безусловно, пальма первенства в поедании людей и других теплокровных на Севере принадлежит ей»), до затейливого экскурса в местную северную топонимику: «…подавляющее большинство названий рек оканчиваются на слово «Яха» (Камга-Яха, Иту-Яха, Вельхпеляк-Яха), что по-ненецки означает «река», а названия озёр оканчиваются на слово «то» (Нум-то, Ханто, Пякуто) – «то» по-ненецки «озеро». Южнее Сибирских Увалов названия рек заканчиваются на слово «ёган» (Варьёган, Тромъёган, Аган), а озёр – на «лор»/«тор» (Саматлор, Кымылэмтор), что соответствует «реке» и «озеру» в хантыйском языке».

  …Ну а теперь про завершающую часть книги. Именно без неё – трудно поставить логическую концептуальную точку во всём повествовании. Победив бураны, заносы, болота, голод и холод – главный герой книги задумывает ещё одно Преодоление. Конечное испытание себя на крепость духа: покорение реальной горной вершины, самой высокой точки российского Кавказа – Эльбруса. В детстве герой мечтал о космических полётах – теперь вот решил хоть на немного стать ближе к ним.

  Неслучайно данную вступительную статью я назвал «Заветная мечта геолога» – по строке известной советской песни. «Заветная» – это значит не сиюминутное желание, не нечто легко исполнимое. Это – яростное дерзновение и глобальный личный прорыв. И тут важно, что автор ни на гран не отошёл от правдивости, ни пошёл на поводу у стилистических приукрашиваний. Всё как есть – боль, усталость, пот, стёртые ноги, жажда, сдавленное дыхание… И над всем этим – Преодоление, как некая Высшая инициация.

  Лучше не забегать вперёд, а оставить читателя один-на-один с этим захватывающим процессом. Чтобы он последовательно – шаг за шагом – преодолел вместе с главным героем этот эпический путь личного Свершения. И смог почувствовать себя там – почти на самой вершине – обессиленного и опустошённого: «… Юрка, выбравшись на плато, понял, что силы его всё-таки покинули. И на последние пологие тридцать метров, их уже нет, и взять неоткуда! Баста! Он совсем уже было собрался пасть на колени, когда услышал: «(…) Давай, как я: полшага – три вздоха, полшага – три вздоха. Пойдём! (…)» Юрка не встал на колени (…) он успокоил дыхание, собрался и через пятнадцать минут стоял на вершине».

  …И радует, что представляемое произведение (в виде рукописи) уже было отмечено, на профессиональном уровне, рядом престижных наград: и в целом, и по отдельным своим фрагментам.

  Рассказы – «Мёртвая река» и «Кот Василий» удостоены дипломов лауреата на литературных конкурсах «Белая акация» и «Мои питомцы», а весь текст – получил награду Международной литературной премии имени Петра Ершова.

  А теперь замечательная книга «ОЧЕНЬ КРАЙНИЙ СЕВЕР» будет доступна не только членам высокого жюри, но и самым широким массам читателей. Хотя, уверен, что по-настоящему вдумчивый читатель – получит особо изысканное удовольствие.

   Дмитрий Силкан,

   секретарь Правления Московской городской организации Союза писателей России


Оцените статью