Сергей Шестернин, первый вице-президент Московского сигарного клуба: История из ГСВГ, где служил срочную. Рассказал наш капитан.
1983-й год. Дрезден, восточная Германия. День Икс. То есть в военном гарнизоне ГСВГ выдали зарплату. Дабы не нарушать славные традиции, группа старших офицеров в составе пяти человек единогласно принимает решение отметить это дело рюмкой чая за дружеской беседой.
Когда «на штанге» у каждого было грамм по семьсот, решили направляться в сторону дома. На автобусной остановке немноголюдно, лишь несколько немцев. Наши останавливаются в сторонке, почти не покачиваясь (годы тренировок!), ожидают автобус, продолжая беседовать. Через пару минут на сцене нарисовывается о-о-очень среднего возраста немка с каким-то бобиком на поводке. Шавка небольшая, породистая, но из категории «мозгов чуть меньше, чем у валенка». Что ей не понравилось в русских — одному собачьему богу известно. Может, форма, может, ботинки у кого-то не тем кремом начищены. В общем, это противное создание набирает побольше воздуха в легкие и начинает непрерывно и истошно гавкать на подполковника. Мужик, явно не любящий, когда его перебивают, не раздумывая, выдает шавке хорошего пенделя. Теперь истошным криком заходится немка. Поскольку немецкий у наших на уровне «данке-битте», никто ничего из ее тирады не просек. Зато все прекрасно понял полицейский, проходивший неподалеку.
Услышав, что это далеко не благодарность доблестным советским офицерам за непосредственное участие в сложном деле дрессуры, решает вмешаться. Остановив землячку на полуслове, обратился по-немецки к нашим. Кто-то все-таки, окончательно исчерпав запас немецкого, выдал нихт ферштейн! Полицейский достает из нагрудного кармана книжку с бланками штрафов, что-то заполняет и знаками показывает подполковнику: 20 марок. Тот, пожав плечами, спокойно достает наличку из кармана. Как назло, только купюры по 50. Полицейский, пошарив по карманам, опять же знаками объясняет, что сдачи нет. Все офицеры начинают рыться по карманам, но подполковник выдает:
— Ребята, все пучком, ща улажу.
Успокаивающий жест в сторону полицейского, говорящий, сдачи не надо! Потом разворачивается и — от всей души в… вает еще раз шавку. Та, визжа в унисон с хозяйкой, на поводке описывает идеальную окружность и приземляется в аккурат на исходную позицию. Полицейский с диким гоготом складывается пополам, немцы на остановке цепенеют, на лицах офицеров эмоций не больше, чем у индейцев… Хозяйка подхватывает шавку подмышку и уносится, обгоняя автомобили. Через пару минут полицейский немного приходит в себя, и, икая и всхлипывая, прячет в нагрудный карман квитанции.
Подходит автобус, наши невозмутимо загружаются. На остановке остаются абсолютно оцепеневшие немцы. С места действия, не торопясь, удаляется полицейский, размазывая по лицу слезы.
