Гость Московского сигарного клуба – художник Ольга Болтенко-Богарне, создающая картины из сигарных бантов.
Ольга Болтенко-Богарне: «Сигарный бант» – активно развивающийся бренд. Я выпускаю елочные игрушки, елки, предметы интерьера – все из сигарных бантов. Я с детства люблю все яркое, красивое, я жила во многих странах, наверное, отложилось вся эта яркость. Наверное, это все и отражается в работах. Почему сигарные банты? На Проспекте мира есть сигарный лаунж, владелец которого Тольский, мы с ним приятели, я довольно долго проработала там у него, мы также ходили на занятия в Сигарный университет, курили сигары. Но так как по профессии я все-таки художник…
Андрей Лоскутов: Вы говорите – по профессии – а что Вы закончили?
Ольга Болтенко-Богарне: Суриковское. Я член Союза художников, у меня много международных дипломов, в том числе за эти работы, которые перед вами. Классикой я также занимаюсь, могу написать любой пейзаж, но для меня это не так интересно.
Сергей Шестернин: А есть у Вас конкуренты?
Ольга Болтенко-Богарне: Это не конкуренты, – коллеги. Для примера – Рязанский сигарный клуб – вы же все наверняка знаете Михаила Крылова, его дочь сделала портрет Че Чевары. Но технология создания этой картины совсем другая.
Андрей Лоскутов: А у вас какая технология?
Ольга Болтенко-Богарне: Если говорить профессиональным языком, это декоративное искусство. Я продолжительное время жила в Америке. Там говорили, что это именно декоративное искусство. Но все-таки это живопись.
Андрей Лоскутов: В Америке, наверное, подобное направление хорошо развито…
Ольга Болтенко-Богарне: В Америке есть художник, который делает картины из сигарных бантов. Но он не пишет, он приклеивает банты, выкладывает их. Он может сделать исключительно из сигарных бантов, например, девушку с жемчужиной. Есть еще девушка, которая работает с бантами, она живет в Питере.
Андрей Лоскутов: Как Вы работаете? Вот Вы берете холст, натягиваете его на подрамник, правильно?
Ольга Болтенко-Богарне: Нет, я покупаю готовые, у меня нет времени…
Андрей Лоскутов: Покупаете готовые — что? Картины? (смеется)
Ольга Болтенко-Богарне: Холсты.
Андрей Лоскутов: Они уже загрунтованы?
Ольга Болтенко-Богарне: Да.
Андрей Лоскутов: И что потом? Вы пишите сюжет, а затем добавляете банты?
Ольга Болтенко-Богарне: Сначала, конечно, это эскиз. Я раскладываю на бумаге – что это будет, как это будет. Сейчас у меня появились клиенты, которые высказывают свои пожелания. В зависимости от сюжета я раскладываю все на бумаге. Смотрю, какие детали могут быть из бантов, потом разбираю свои многочисленные коробки с бантами, где они разложены по цветам. Я играю с цветом, создаю таким образом объем. Сигарные банты могут быть сами по себе произведением искусства.
Виктор Несмиянов: Вы банты обрезаете?
Ольга Болтенко-Богарне: Конечно. У меня специально для этого есть комплект фигурных ножниц и много разных инструментов, как и у любого мастера. Прямой бант – он же ничего не представляет, да, красивый. Но ему нужна определенная форма.
Анатолий Рычков: Где берете банты?
Ольга Болтенко-Богарне: Работая в сигарном баре, я собирала банты – из пепельниц, со столов, потом у меня накопилась целая коробка. И я предложила шефу организовать выставку собранных сигарных бантов. Он согласился. Я пришла домой, начала думать, какие банты, какие страны, что эти страны представляют. Как раз тогда у меня родились первые «Кубинец» и «Кубинка». И я принесла то, что создала, на работу, шефу и коллегам понравилось.
Андрей Лоскутов: Можете о сюжетах несколько слов сказать? Понятен кубинец и кубинка, понятен Чарли Чаплин – он был большой любитель сигар. Понятно также и кабаре. А вот Щелкунчик – каким образом?
Ольга Болтенко-Богарне: Никаким. Я с детства собирала Щелкунчиков. Решила нарисовать просто из-за любви к персонажу.
Андрей Лоскутов: Сколько у Вас всего работ?
Ольга Болтенко-Богарне: Сейчас 50. Многих у меня уже нет. Недавно работала с Воронежским депозитарием, в котором Вы, Андрей, были. Сделала для них портрет. Сейчас работаю с Волгоградским лаунжем Davidoff. Дмитрий Силаев некоторые проекты заказал.
Андрей Лоскутов: Вы дарите картины? Или только продаете?
Ольга Болтенко-Богарне: Конечно, дарю. Участвую в благотворительных аукционах. Моя конечная цель – это не зарабатывание денег. У меня и музыкальное образование, и педагогическое, то есть кормлюсь я не только от этого, потому могу себе позволить и для души поработать.
Андрей Лоскутов: Сколько стоят работы?
Ольга Болтенко-Богарне: 50 тысяч, 100 тысяч, 20-ть, может и 10-ть стоить. Все очень индивидуально. Еще, конечно, цена зависит от кропотливости работы. Очень тяжело, серьезно, очень тяжело иногда в работе показать объем. Он создается долго. У меня, бывает, от напряжения в глазах лопаются сосуды, потому что все эти фантики блестят, все их надо распрямить. Это кропотливый труд. Я банты собираю уже 10 лет. И, возможно, это нескромно, но я считаю, что у меня самая большая коллекция бантов. У меня полно коробок, в которых они хранятся.
Сергей Шестернин: Вы говорите про коробки, а как это выглядит?
Ольга Болтенко-Богарне: Это большие обувные коробки, я отношусь к бантам очень трепетно. У меня градация даже есть своя – самые красивые, не самые красивые, просто красивые. Особенно я люблю САО, они все такие яркие. И банты, конечно, очень быстро уходят. Но пока у меня есть над чем и с чем работать.
Андрей Лоскутов: Откуда у Вас такая фамилия?
Ольга Болтенко-Богарне: Богарне? Я потомок Жозефины Богарне.
Андрей Лоскутов: А как это получилось?
Ольга Болтенко-Богарне: Десятилетиями мои родители это выясняли, писали запросы в архивы. И когда все это подтвердилось, мы полетели в Париж на регистрацию. В резиденцию Богарне. Нас там приняли, записали в книгу. Теперь официально можно использовать фамилию.
Сергей Шестернин: Вы сделали родовое дерево?
Ольга Болтенко-Богарне: Моя мама сказала мне, чтобы я нарисовала наше родовое дерево, а еще лучше – выложила бы из сигарных бантов.
Продолжение — здесь.
Фото Ульяны Селезневой
