Советский генерал и кубинский команданте. Николай Леонов о Кубе. Часть вторая

Гостиная

   В Московском сигарном клубе с участием руководства Посольства Кубы в России прошла встреча с генерал-лейтенантом КГБ проф. Николаем Леоновым. Сигарный портал публикует вторую часть транскрипта беседы.

 

   В Московском сигарном клубе с участием руководства Посольства Кубы в России прошла встреча с генерал-лейтенантом КГБ проф. Николаем Леоновым. Сигарный портал публикует вторую часть транскрипта беседы.

  Андрей Лоскутов: Все эти договоренности между Россией и Кубой были достигнуты только с Микояном?
    Николай Леонов: В базе – да. Потом они начали детализироваться.
    Андрей Лоскутов: А сколько продолжался тот первый официальный визит на Кубу?
    Николай Леонов: Примерно 10-11 дней – достаточно много, чтобы решить ряд поставленных вопросов.
    Андрей Лоскутов: Вы туда поехали, уже находясь в каком-то звании?
   Николай Леонов: Тогда у меня звания еще никакого не было. Часто говорят, что Леонов – разведчик, он подогревал мотор Кубинской революции. Я в то время был слушатель в разведывательной школе. У меня не было еще диплома об окончании школы, не было звания, поэтому, скорее, Кубинская революция сделала меня разведчиком, чем я, как разведчик, помогал как-то Кубинской революции…
   СССР успел поставить на Кубу бронетанковое вооружение, артиллерийские установки, уже пришли даже первые наши самолеты, но собраны они еще не были, когда произошло вторжение. Наши танки и артиллерия сыграли существенную роль, если не сказать, базовую. Потому что наши тяжелые 152-милиметровые гаубицы открыли такой загородительный огонь, который не подпускал корабли противника к кубинскому берегу. А подбросить новое подкрепление к той бригаде, которая высадилась на берег, у них не было возможности. Надо сказать, Фидель, будучи человеком устремленным, волевым, конечно, сразу мобилизовал все возможности для отражения агрессии. Сам лично прибыл на место боев, сам лично садился в нашу бронетехнику – и сохранившиеся фотографии, и киноматериалы говорят о том, что он с азартом палил из нашей 100-милиметровой пушки по кораблям, которые маячили на горизонте.
  Андрей Лоскутов: Что-то из рассказанного Вами о Фиделе звучит неожиданно. Например, его осторожность. Это что черта характера революционера-подпольщика? Николай Сергеевич, Вы рассказывали о недоверчивости Фиделя, о чем говорит то, как он Вас
  Николай Леонов: Конечно, Фидель – человек на редкость осторожный, на редкость скрытный в вопросах, связанных со стратегией революционной борьбы. Например, его родной брат Рауль Кастро узнал о том, что ему придется участвовать в штурме всего лишь за сутки операции. А конкретную задачу, конкретное место, которое ему придется брать в ходе этой операции, — только за несколько часов. Фидель тщательно соблюдал конспирацию. И это, если снова коснуться покушений на него, конечно, является гарантией того, что этот человек переиграет любых своих противников.
    Андрей Лоскутов: Несколько не похоже на его агиографический портрет, к которому мы привыкли…
  Николай Леонов: Вы никогда не узнаете, где он будет ночевать. Есть правила, по которым Рауль и Фидель вместе никогда не появляются, в одном транспорте не ездят. Потому что один дублирует другого. Это нормальная мера предосторожности. Как только победила революция, кажется, 29 января 1959 года на первом же массовом митинге, проходившем напротив президентского дворца в Гаване, вокруг Фиделя, как всегда, собралась огромная толпа. И он открыто этой толпе своих сторонников сказал: «Революция победила, но теперь я буду целью всех террористов, которые захотят свести счеты с революцией. Я хочу поставить перед вами вопрос – стоит ли назначить вторым человеком нашего движения Рауля Кастро?».
   Вся эта аудитория сразу же одобрила такое предложение бурными аплодисментами. И с тех пор Рауль был все время вторым лицом, дублером. Разные авторы их часто сравнивают — Фиделя и Рауля — с различными историческими героями, например, одна кубинка-историк говорит, что эти два брата похожи на Маркса и Энгельса. А один из английских журналов как-то написал так: они очень похожи на пару Дон Кихот и Санчо Панса. Один романтик – воюет с ветряными мельницами, с бандитами, а второй – всегда заботиться о том, чтобы был ночлег и питание: один такой хозяйственный организатор, а второй – романтик, не считающийся ни с какими преградами и опасностями. Я, когда смотрю на них, думаю, что один их – командир армии, другой – начальник штаба.
  Андрей Лоскутов: Около двух лет назад была переведена на русский язык книга испанского журналиста, который провел ряд интервью с Фиделем Кастро. Читая ее, все время ловил себя на мысли, насколько откровенен Фидель. Как-то это не вяжется с его осторожностью, о которой Вы рассказываете. Или это еще одна часть образа?
   Николай Леонов: Вы имеете в виду книгу «Сто часов с Фиделем», которую написал Игнасио Рамонет, французский журналист, но испаноговорящий. В книге Фидель абсолютно откровенен. Но только те люди, которые уже долго работают с Кубинской революцией, чувствуем, что есть некоторые лагуны, темы, которые он не трогал.
   Фидель часто про себя говорил: я принадлежу к политикам, которые никогда не лгут; я могу умолчать о чем-то, о чем не хочу говорить, но меня никто и никогда не будет разоблачать как дешевого рассыпателя обещаний.
   Конечно, у него есть темы больные, которые он не очень развивает. Возьмите, например, экономику. Да, многие думают – бедность, слабое развитие. Но как все это получилось? Эта страна за 30 лет два раза была полностью разрушена своими же союзниками и партнерами. В 1959-1960 гг. происходит победа революции, и тут же американцы объявляют полное эмбарго. Все, что было приобретено Кубой до этого: техника – транспортная, энергетическая и проч. – была вся сделана по американским лекалам, это была их продукция, там же все закупали, на 85% все внешнеторговые связи были с США. И резко все сразу оборвались. Конечно, экономика страны рухнула. 30 лет понадобилось на то, чтобы полностью восстановить уже на новых основах, связанных с Советским Союзом, со странами соцсодружества. И опять те же 85% экономики, только уже завязанные на нас. И вдруг наступает у нас коллапс, а 1990-1991 гг. – крах. И мы абсолютно все обрываем. В результате вторично обрушиваем экономику Кубы.
   И только после всего этого, пройдя такой сложный путь, набив огромное количество шишек, кубинцы создают совершенно новую социально-экономическую модель, которая уже не будет завязана только на одного союзника – США или Советский Союз, как было тогда.
   Андрей Лоскутов: Экономическое – может быть, но социальное – это то, что, как мне кажется, было меньше всего тронуто, меньше всего реформировано.
   Николай Леонов: Если мы говорим о последнем периоде – 1991 г., то базово, конечно, сохранилось. Но, чтобы нам не разбивать наш разговор на очень мелкие детали, скажу, что после случившегося Фидель заявил: остаются совершенно нетленными два направления Кубинской революции – бесплатная медицина на всех уровнях, для всех граждан, а также бесплатное образование для всех граждан и на всех уровнях. Поэтому развитие физическое и развитие интеллектуальное – останутся сохранены Кубинской революцией, несмотря ни на какие трудности.
   Остальные социальные льготы — а их было много, — в условиях, как они говорят, временного поражения социализма в Европе, на Кубе вынуждены были отменить.  Социализм остался в Азии – Китае, Вьетнаме, Северной Коре, но, конечно, поддерживать тот уровень социальных услуг, который был раньше, они были не в состоянии. Поэтому создалась новая модель, которая сейчас разрабатывается, уточняется и, видимо, она будет введена в действие. Она уже сейчас понемногу входит в действие.
   Так что, если мы будем брать в учет это обстоятельство – дважды разрушенную экономику – поймем, что это чудовищная нагрузка для нации. И кубинцы, конечно, молодцы, они выдержали все это с невероятным героизмом. А условия были очень тяжелыми. Поэтому о внешней экономике Фидель не очень любит говорить. Он даже на съезде, который проходил в 85-м году, через 25 лет после победы революции, сказал: мы 25 лет потратили на то, чтобы утвердить социализм как социально-экономическую форму на Кубе, отстоять интересы страны, а теперь у нас впереди (до 2000 года) остается 15 лет, которые мы должны посвятить экономике.
   И этих 15 лет, как вы знаете, не было. Уже через четыре года все рухнуло. Поэтому экономика, в этой книге, о которой Вы говорите, практически отсутствует, так как результатов, достижений, которые можно было поставить на первое место, нет. И мы говорим об образовании, здравоохранении, независимости внешней политики во всех других вопросах – это, конечно, величайшие достижения Кубинской революции.
    Андрей Лоскутов: Когда началось охлаждение отношений СССР и Кубы?
   Николай Леонов: Роковой в наших отношениях стал 1980 год. Рауль Кастро был приглашен в Кремль, где с ним встретились Брежнев и несколько членов политбюро. Точно знаю только, что с нашей стороны там был министр обороны Устинов, Андропов и Громыко. И они сделали Раулю Кастро заявление, от которого могли опуститься руки. Ему было сказано, что Советский Союз никогда воевать за Кубу не будет, что полагаться кубинцы могут только на свои силы, а мы можем помочь оружием, какими-то товарными ресурсами, но воевать не будем. До этого все исходили из того понимания, которое оставил в нашей памяти Хрущев, говоривший, что мы защитим Кубу с наших территорий, что у нас атомных подводных лодок хватит, чтобы защитить Кубу.
   Андрей Лоскутов: Да, ведь Фидель Кастро был единственным в мире иностранным лидером, которому СССР показал святое святых — Северодвинск, базу атомных подводных лодок.
  Николай Леонов: Абсолютно точно. Ему показали атомные подводные лодки, шахты с баллистическими межконтинентальными ракетами, причем Фидель, будучи человеком очень дотошным, все время спрашивал, а не муляжи ли это. Я все прекрасно помню, так как в тот момент был его переводчиком. Он тогда спросил, можно ли поднять ракету подводной лодки в боевое положение. Командир лодки сказал, что может, после чего были открыты люки, подняты ракеты. Командир тогда еще посмеялся, сказав, чтобы Фидель не просил нажать кнопку запуска ракеты. Фидель сам влез в подводную лодку, представляете, он же человек крупный, это же не мелкота какая-то, в нем примерно 182 сантиметра, поэтому у него на Кубе и прозвище было Эль Кабальо, что в переводе означает «Жеребец». А тут на него еще надели теплое обмундирование – Север же. И он прошел по всей подводной лодке, посмотрел все боевые отсеки, чтобы убедится, что все это натуральное, а никакой не муляж.
    Андрей Лоскутов: Хлопот у советских руководителей с Фиделем было не мало…
  Николай Леонов: Могу вспомнить один эпизод, ленинградский. Ему там маленькая девочка букет цветов. Он спросил ее имя, где она живет, учится. Короткий такой разговор, на который никто не обратил внимания. Прошло дня два-три, и вдруг Фидель говорит: хочу поехать по такому-то адресу и нанести визит девочке, которая мне подарила букет.
  Наши в ужасе, наводят справки, оказывается, что детский садик не очень высокого качества. Девочка-то талантливая, бойкая, а домик – плохенький, давно не ремонтировался. Пытаться Фиделя отговорить, тянут время. Фидель настаивает. Наконец, везут. И в детсаду Фидель просит девочку показать, где ее постель, как она устроилась. А она говорит: дяденька, я сюда только первый день приехала, еще не знаю, где тут моя кровать.
   Андрей Лоскутов: Говорят, это дошло до Хрущева. И тот сказал — Фидель сейчас поедет на Украину, чтоб там никаких потемкинских деревень! Разверните ему карту, куда ткнет, туда и везите.
  Николай Леонов: Дошло так. Фидель попросил собрать на прощальном банкете в Ленинградском обкоме КПСС самый узкий круг людей – человек 20-30, самых доверенных. И произнес речь, подобной которой я никогда не слышал. Я ее сейчас дословно, конечно, уже не помню, но это выглядело примерно так: Я вам, ребята, хочу сказать, как коммунист коммунистам: вы мне тут собирались активно втирать очки, принимали меня как какого-то арабского шейха, как какого-то чужого человека, который должен смотреть на приукрашенное лицо города. Вот с этой девочкой – неужели я мог хоть немного усомниться в героизме ленинградцев, если бы увидел трещину или обвалившуюся штукатурку!? Плевать мне на это. Вы заплатили миллионами жизней ваших героев во время Великой Отечественной войны, а тут вы куда-то перевели эту девочку, навели там марафет, в котором никакой необходимости не было. Разве можно делать такие вещи!
    И так он их отмолотил на этом банкете, что у людей были совершенно серые лица.
    Андрей Лоскутов: То есть к нам он не относился, как к старшим братьям?
   Николай Леонов: Нет. Он еще до начала этого разговора сказал: я гораздо моложе многих из вас, но все равно мы должны говорить друг другу правду, ведь только в этом наша сила, а если мы начнем вот так все скрывать, наводить румянец на впалые дряблые щеки, то толку от этого не будет.
   Василий Васильевич Кузнецов, который был тогда заместителем министра иностранных дел, позвонил Хрущеву и говорит: «Ну, Никита Сергеевич, ну нас тут и пропесочил Фидель». И рассказал все. Тогда-то и была дана команда, чтобы на Украине даже не пытались обмануть, потому что это бесполезно, так как он обязательно все поймет. И Подгорный, выполняя это задание, действительно развернул карту перед Фиделем, сказав, что куда тот ткнет, туда они и поедут. Фидель ткнул верст за 60 от Киева, и колонна автомобилей рванула. Пролетают какую-то деревню, в которой, конечно, никто не ждет. Он из головной машины вылезает, сразу через заборы смотрит, увидел солдатские ботинки, увидел, что скотница кормит стадо поросят, подошел к ней, я тоже семеню за ним, я же переводчик, по щиколотку в навозе, как положено, и он с ней разговаривает, спрашивает, как у нее идут дела, сколько у нее свиней. Она все рассказывает, все как обычно – обычный разговор. И он ей говорит: «Слушай, Мария, а ты нас не угостишь обедом?». Она накрывает на стол все, что было, – моченые яблоки, сало достала, борщ в печке был. И тут возник вопрос-  выпить. Подгорный, видя, что хозяйка смущается, говорит: «Доставай, я знаю, что у тебя есть самогон».
    А она отвечает: «Так посадите же».
    «Не посадим. Ситуация сейчас такая».
   Она достала четверть, все выпили по чарочке, закусили салом, яблоками, борщом. И Фидель целый час разговаривал с ней в саду по обычным житейски делам – где муж, где воевал, как погиб, как дети устроились – обычный человеческий разговор…
   Меня часто спрашивают, что Фидель за человек. Мне много приходилось общаться с ним, переводить его. Я хочу сказать, сколько мне не приходилось видеть политических деятелей, они не дотягивают и до коленок этого человека. По своему интеллекту, по своей совершенно несокрушимой воле и в тоже время по этой человечности – умению с каждым разговаривать, как с родным – равных ему мне не приходилось видеть.
   Андрей Лоскутов: Только что вышла биография Ельцина, написанная американцем. Мощное по объему и честное исследование. Отношение лидера к человеку в ней также изучается. И вот какой момент: искренний интерес Ельцина к человеку постепенно меняется  интересом к народу, нации, рвется связь с живой жизнью. Был ли у Фиделя подобный момент — он-то правил гораздо дольше Ельцина?
  Николай Леонов: Это называется перерождение политического лидера. На примере Ельцина мы видим: сначала он ездил на «Москвиче», устраивал по этому поводу шоу, иногда даже в автобусы садился, потом все пришло к тому, что на козе не подъедешь, охрану создал такую, что даже у советских правителей такой не было. У Фиделя ничего подобного я не замечал. И даже сейчас – он все-таки больной человек, перенесший несколько операций, уже сложивший с себя все полномочия, никогда не отстраняется от живых людей.
   Он может одинаково беседовать, например, с Папой Римским, причем сделает это с большим тактом. Вот приехал Бенедикт XVI на Кубу, Фидель мог бы по состоянию здоровья, по своим заслугам, которых у него побольше, чем у Бенедикта XVI, предложить другое место встречи, но нет, Фидель поехал в посольство Ватикана и там встретился с Папой.
   Есть книга, которая была переведена и издана малым тиражом в советское время, называется «Фидель и религия» – серия его бесед с бразильским священником. Это великолепнейшая философская книга, в которой он освящает вопрос отношений между коммунистическим мировоззрением и религиозным. И он говорит: «Христос в свое время был, наверное, представителем коммунистического движения, потому что проповедовал равенство между людьми».
   И ни в коем случае нельзя включать в уставы партии пункт, запрещающий коммунистам быть верующими. Только в уставе КПСС было записано: мы должны быть обязательно носителями научного атеизма. Кубинцы у себя давно отменили этот пункт, а в других странах – в Италии, Франции – его не существовало никогда…

    Часть вторая. Продолжение следует

    Транскрипт, часть первая: текст и видео

    Транскрипт, часть третья: текст и видео

    Транскрипт, часть четвертая: текст и видео



Оцените статью