О старте Валдайского табачного форума, о первом дне, проведенном на озере Вельё, расположенном на территории Валдайского заповедника, мы рассказывали вчера. Сегодня продолжаем …
Итак. После проведенного достаточно активно первого дня форума во вторник, 9 июня, участники проснулись ранним утром. Так как на 9:00 у нас был запланирован завтрак, приготовленный нашим поваром Андреем Голдобиным (Андреем Леонидовичем). Подкрепившись и набравшись сил, мы приступили к рабочей части программы. И, как ни странно, сразу после завтрака мы слушали сказки. С первой лекцией выступил друг Московского сигарного клуба, ни раз посещавший сигарные события как в роли слушателя, так и в роли главного гостя, — профессор Александр Иваницкий, он рассказывал о сказках, мифах и баснях, об их корнях и задачах, которые они решали. Начали с анализа эволюции модели мира в немецкой волшебной сказке. Сигарный портал приводит лекцию Александра Иваницкого в сокращенном виде.
«Задача настоящего анализа – попытаться понять, как устроен мир в волшебной сказке и для чего она рассказывается.
Волшебная сказка достаточно универсальна и потому слабо датируема. Однако сказитель принадлежит не к странствующей международной профессиональной корпорации, а к своему народу и своему времени, воплощенным в аудитории. Их общее понимание сказки основано на общем, коллективном сознании. Как показали немецкие философы XVIII века во главе с Й.Г. Гердером, сознание воплощено в мифе и фольклоре, которые являются плодом освоения народом мира, себе и себя в мире и представляют собою модель этого мира.
В результате христианизации т. н. «низовая» мифология (кобольды, тролли, эльфы и пр.) была переквалифицирована в демонов, а затем, ретранслированная сказаниями, легендами и пр., составила корпус волшебной сказочной нелюди, отдалившейся от человеческого мира во времени и пространстве за некие непроходимые рубежи. Это и рождает сказочную модель мира, которая представляет «полярную» отграниченность волшебного мира от людского/ социального. Иной мир обозначен лесом (рубежом перехода может служить река). А в основе сюжета волшебной сказки лежит, соответственно, путешествие героя либо героини, в которых коллектив (сказитель и аудитория) олицетворяют себя, в «иной» мир. Там герой подвергается испытаниям: состязается, ловит, угадывает и т. д.
Однако следы архаических моделей не просто читаются в сказке, но проясняют внутреннюю цель ее сложения и рассказывания на разных этапах национального социокультурного развития. Эти этапы, отраженные в сказке и меняющие ее самое (на немецком материале), мы и постараемся обозначить.
А.
Одним из наиболее распространенных оснований путешествия является несправедливое изгнание семейного аутсайдера (в основном падчерицы – мачехой). Падчерица переходит из социума в лес, в чаще которого сталкивается с волшебной нежитью. Сказки этого типа обнаруживают хозяйственную изоморфность «иного» мира земному: пироги нужно вынуть из печи, дом и двор – вымести, яблоню – обтрясти, коров подоить, а олицетворенному центру этого мира, госпоже Метелице, – взбить перину, обеспечивающую снегопады. Сделать это может и должен именно пришелец из мира людей. Им и становится земная изгнанница. Изгнание из «обычного» мира наиболее достойного представителя, который оказывается востребован в мире волшебном, говорит об их «зеркальности». То есть волшебный мир, с одной стороны, нуждается в людском участии, а с другой, – выступает безальтернативным морально-правовым регулятором искривленного земного порядка.
Б.
Лесной мир переходит в подземный, представляемый карликами и гномами. Вариант подземного мира – преисподняя, вход в которую оказывается сразу после переправы через реку. Иновыраженным подземельем в сказке выступает гора (своего рода «экспансия» подземелья). Она может находиться в чаще леса или за ним.
Земной мир зависит от подземного знания. В одной из сказок герою необходимо проникнуть в преисподнюю (аналог подземелья) за тремя золотыми волосками черта, способного разъяснить земные неурядицы: почему иссяк городской винный фонтан и не дает даже воды; почему золотая яблоня не дает теперь даже листвы; почему перевозчик не может бросить свой пост и т. п.
Лес в этом случае становится переходным топосом – постепенно превращаясь из обихоженного в волшебный по мере своего сгущения и с утратой пути вступившим в него. Дровосек вызывает дочерей с обедом к себе на лесосеку и обозначает путь просом и чечевицей. Но птицы склевывают зерна, дочь теряет путь, углубляется в чащу и попадает в лесной и заколдованный дом. И наоборот: по мере выхода Гензеля и Гретель из леса он начинает казаться им все более знакомым, то есть неколдовским и т.д.
В.
Горой над подземельем может выступать сам людской, социальный мир, воплощенный в короле, его дворце и дворе. А соподчиненность поземной сердцевине иного мира может наделять земного властителя волшебными способностями, знаниями и атрибутами.
Г.
Стадиально предшествующей моделью мира в волшебной сказке выступает пространственная горизонтальная досягаемость мира волшебного: между ним и людским миром отсутствует какой-либо сверхъестественный рубеж. Например, принц поочередно достигает двух волшебных замков, просто странствуя «по лесам, полям и долам» (во второй он прибывает в сопровождении прирученного льва из замка первого).
Великаны, параволшебные существа, с которыми герой сотрудничает, соревнуется или их обманывает, косвенно обозначают рубеж плавного перехода обычного пространства в иное. Они равно водятся в земном и волшебном мире и поэтому наравне с героем и с его помощью стремятся похитить царевну из волшебного замка, разделить имеющиеся у них волшебные предметы и пр.
Д.
Слоем еще более глубокой архаики в волшебной сказке является повсеместность волшебных топосов и существ. Заколдованный замок с несметными сокровищами находится невдалеке от придорожной гостиницы, где останавливается дурень. Лис – волшебный помощник королевских сыновей, поочередно отправляющихся за золотой птицей, советует им отказаться от веселой гостиницы в ближайшей деревне в пользу скромной – в первой они рискуют остаться навсегда. В свою очередь, «обычное» водное пространство может мгновенно обнаружить волшебные свойства, которые по смежности передаются и плавательному снаряду героя.
Повсеместность волшебства обусловливает столь же повсеместную неподконтрольность людям их волшебных способностей – по свидетельству самого сказителя, «раньше желание равнялось исполнению», а «колдовство удавалось».
Таким образом, стадиями эволюции архаической модели мира в немецкой волшебной сказке выступают: а) повсеместность волшебных топосов и существ; б) их отдаление в запредельные окраины физического пространства; в) уход волшебного мира под землю, иновыраженную горой; г) ограждение подземелья/горы переходной областью леса.
На всех этих этапах носителем позитивного волшебства выступает третья дочь/ падчерица, олицетворяющая собою смену подспудных мотиваций сложения, рассказывания и слушания сказок. Это: а) восполнение своим волшебством семейного произвола, творимого матерью / мачехой (как правило — ведьмой); б) воссоединение волшебного и людского миров путем путешествия либо его провоцирования; в) сочетания двух первых целей: «исправления» людского / семейного мира с помощь волшебного, что также приводит к их частичной реинтеграции.
Е.
Наступление Нового времени ознаменовывается следующими смещениями. Прежде всего, лесная и подземная нежить получает человеческого «заместителя» в лице, например, разбойников. В Новое время героиня (третья дочь, падчерица) окончательно уступает инициативу путешественнику – герою, в роли которого теперь систематически выступает солдат. В сказке он всегда отставной, уже внутри социума не имеет своего места, кроме дороги и придорожной гостиницы. Отставной солдат, по сути, — вооруженный бродяга, который из опоры социума превратился в главную угрозу ему. Это предопределяет его известную моральную амбивалентность.
В жанровом плане эти смещения соотношений героя-антигероя отражаются возрастанием удельного веса бытовых и новеллистических сказок.
Ж.
Другой программной чертой Нового времени, отразившейся в сказке, становится доктринальная отмена волшебства. Ее сигналом становится нежелание героя видеть все еще говорящих зверей своими друзьями и потенциальными помощниками.
Следующая стадия – утрата животными сверхъестественных способностей говорить, которая рефлексируется «дурнем».
Постепенно сказки все больше адресуются детской аудитории – поэтому в повествовании (особенно о чудесах) растет элемент вымысла и игры. В свете «официального» упразднения волшебства предметом игры становится именно новое «измышление» оного. Из путешествия героя в иной мир изымается насущная цель или причина (поиск и освобождение возлюбленной, задание ее отца, гонения родни и т. п.).
***
Как мы видели, многие из описанных исторически наследующих друг другу моделей мира сосуществуют в волшебной сказке как набор синхронных сюжетных вариантов и потому почти равноправны для нее. Но не для сказителя и априори согласной с ним аудитории, которые совместно олицетворяют коллективное сознание определенного национально-исторического хронотопа.
С одной стороны, сказитель использует архаический материал для построения сказочной фабулы в соответствии с ее жесткими требованиями. А с другой стороны, он непроизвольно используют самое сказку и ее волшебство для рефлексии и освоения бытийных и исторических сломов. Эти сломы порождают сменяющие друг друга «внутренние» цели немецкой волшебной сказки:
– противостояние «праведным» волшебством «неправедному» (в т. ч. для восстановления семейной справедливости);
– воссоединение неволшебного мира с волшебным;
– исправление неволшебного мира с помощью волшебного;
– авантюрный поиск волшебного мира после его доктринальной отмены».
По завершению лекции Александр Иваницкий ответил на вопросы слушателей. Сразу после «сказочных» разговоров мы приступили к не менее загадочной теме – изучению почерка. С ней выступила уже знакомая многим московским любителям сигар Лариса Дрыгваль, графолог, дипломированный эксперт, кандидат психологических наук, руководитель Центра изучения почерка – ЦИП. В декабре 2014 года Л. Дрыгваль стала гостьей Сигарной гостиной. Перед тем, как начать погружение участников Валдайского табачного форума в мир графологии и графоанализа, представляющий собой анализ психологии человека по его почерку, изучение личности, скрытых и явных возможностей человека, наш лектор предложила провести эксперимент: слушатели прошли от костра (где проходили все лекции) в штабную палатку и на заранее подготовленных листах бумаги написали небольшой текст. После чего началась основная лекция. Почти все те, кто уже имел удовольствие пообщаться с Ларисой Дрыгваль на вечере в МСК, в этот раз в эксперименте участие не принимали, зато с удовольствием прослушали лекцию снова. Сначала Л. Дрыгваль рассказала о себе, о том, как пришла к графологии, представила своего мужа – Аюба Исакова (он также занимается графоанализом) и свою восьмилетнюю дочь Софью. После небольшой презентации лектор перешла к основной теме – графологии и ее роли в судьбе человека. Это выступление строилось на общении со слушателями, ответами на многочисленные вопросы. По ее завершению Лариса Дрыгваль изучила каждый текст, написанный тем или иным участником съезда, и рассказала все, что увидела, а точнее все то, что раскрывал ей подчерк человека. Конечно, успеть пообщаться с каждым Л. Дрыгваль сразу не успела, поэтому на консультацию шли на протяжении всего времени пребывания на полуострове.
Как известно, знания – гимнастика и пища для ума. но, получая знания, мы проголодались. И отправились на обед, приготовленный нашим поваром Андреем Леонидовичем в лучших традициях походной кухни.
Ну, а после сытного обеда… по закону Архимеда… Это, конечно, все хорошо, но не в нашем случае. Программа Первого Валдайского табачного форума была очень насыщенной, так что на отдых времени не было… Первым с послеобеденной лекцией выступил поэт Владимир Вишневский. Он рассказал о своей новой книге. Сигарный портал приводит часть лекции Владимира Вишневского:
«Главное мое удивление в книге и самая крупная глава, самая наивная, — посвящена моему удивлению, тому, как интеллигентные, вроде бы, люди, дружественные, как они при встрече норовят нам с вами сказать что-нибудь неприятное. Это связано с их впечатлением о нашем внешнем виде. Причем все это идет под видом участливости. Допустим, у меня ранен глаз, допустим, как вы думаете, сколько человек меня об этом спросили?! Причем это участливость. Слово участливость иногда означает бестактность. Ну, я выношу за скобки змеиный феномен женской дружбы. Из анекдотов: «Что такое женская дружба? – Увидеть, что подруга похудела, и не сказать ей об этом». Когда люди начинают делиться с нами впечатлениями акынскими, что «ты плохо выглядишь», «ты постарел», «ты не спал ночью» — ты думаешь, «на кой мне твое мнение, мне зеркало уже все доложило утром, зачем ты добавляешь свое мнение», причем, выставляют все так, будто это участливость. Я в книге настаиваю на том, что люди при встрече должны говорить приятные вещи, но не льстить. Самая наивная вещь, которой я не стесняюсь, – тебе Бог и жизнь выделил участок, ну создай ты там атмосферу нормальную вокруг себя. Если ты скажешь что-то приятное женщине, которая в годах, над которой веет облако сомнений в своем внешнем виде: «Марья Степановна, Вам ли привыкать к зависти других женщин» — ей станет приятно. Делайте приятное людям. По моей формулировке, зарегистрированной ЮНЭСКО, комплимент – это правда, высказанная женщине публично и лично. Можно комплимент и мужчинам сказать. Например, я увижу Вас у костра, и скажу: «Какая высокая плотность достойных людей».
Кстати говоря, в книге есть пародия на самого себя – супер-комплимент XIX века. Вслушайтесь в эти слова, можете кому-нибудь это и сказать: «Ну с таким человеком приятно познакомиться при любых обстоятельствах».
Идем дальше. В книге есть такая глава — «Ненапрасные слова». В ней я предлагаю свой пример, как переспрашивать имя. У меня со времен моей советской песочницы было такое мальчишеское заблуждение – кто первый спросил, как тебя зовут, тот и проявил некую слабость. Сегодня, когда ты знакомишься средь шумного бала с огромным количеством людей, ты сразу забываешь имена. У меня есть такая методика – допустим, познакомился ты с двумя женщинами – оба имени сразу забыл, на этот случай предлагаю такой вариант – подходишь к одной, говоришь: Слушай, как подругу зовут? – Юля, — отвечает она. Ты подходишь к Юле, говоришь: — Юль, как подругу зовут? Это к примеру. И таким образом ты уже оба имени знаешь. Я против того, чтобы мы переспрашивали линейно о том, как зовут собеседника. Прекрасный пример дает русский язык: «Как Вас величать?» — и в этом нет никакого прогиба.
Идем дальше. Вот этот вопрос, который звучит на худсоветах, например, на которых я бывал: «Напомните, пожалуйста, кто Вы?» — это же бестактный вопрос. В своей книге я даю разговорник людям, которым можно пользоваться без ссылки. Можно сказать: «Простите, под какой фамилией можно отслеживать Ваш дальнейший карьерный рост?» — и в этом нет выпендрежа, это нормальный вопрос.
Начну с конца, этим надо было заканчивать, но тем не менее. Идут переговоры: «Прелесть моего предложения не только в том, что от него можно отказаться». Я привожу примеры эмоциональных разводок, которые мы знаем. Эмоциональные разводки – «только Вам мы это и можем сказать» — это разводка, «Вы знаете, как нам дорога Ваша репутация». Мы же видим, как нас разводят. Бывают люди, которые хотят нас развести еще больше. Все это вам известно, но с помощью языка, как инструмента, и не худшего, можно сказать все иначе. И это можно сделать с помощью техники «Вместо». Можно сказать: «Сделайте то-то и то-то», а можно сказать: «Дайте, пожалуйста, указание Вашим людям, чтобы сделали…» — чем меньше начальник, которому вы это скажете, тем больший будет эффект, и он не грубо-лестный.
Я вас как мог замотивировал, как читателей будущей книги, надеюсь, ее прочтение вам поможет, вы внесете что-то из нее в свою жизнь. Кстати говоря, там есть несколько глав бытийных, например, — «Все будет, стоит только расхотеть». Я привожу примеры из юности, когда мы бьемся в закрытые двери, ломимся, штурмуем женщин. Когда мы, как говорят психологи, отпускаем ситуацию, все приходит, но только тогда, когда это идет изнутри, из органики твоей. Как я, например, рвался в Союз писателей России, но безуспешно, как только расхотел – меня сразу туда взяли.
Пример, который также может пригодиться вам на практике. Вещи, которые мы теряем – заветные разные талисманы – они от нас уходят, но прежде чем уйти, они всегда подают сигнал, что они готовятся уйти, если мы не соберемся и не будем относиться иначе. Они всегда пробно теряются, а потом уходят. Мы должны наблюдать за тем, что происходит в нашей жизни, чтобы быть готовыми ко всему».
После лекции Владимир Вишневский каждому слушателю подарил свою книгу «Любимая, я знаю, ты в сети» с автографом. А по завершению автограф-сессии участники переключились на табачную тему. О сигарах, технологии сигарного производства в разных странах, в том числе и в России, рассказал экс-президент Московского сигарного клуба Артур Шиляев. Вопросов у слушателей было много, сигары, особенно произведенные на территории России, интересовали всех.
Завершился второй день Валдайского табачного форума уже традиционными посиделками у костра, песнями, разговорами и анекдотами.
Оксана Сергеева-Маленькая
См. также
День первый: текст статьи и видеоролик
День второй: видеоролик и фоторепортаж
День третий: текст статьи, фоторепортаж
День четвертый: текст статьи, фоторепортаж
День пятый: мнение участников и фоторепортаж
Лекция поэта В. Вишневского
Лекция профессора А. Иваницкого
Лекция компании БАТ
Лекция писателя С. Кредова
Лекция писателя Д. Косырева
Видеоролик Медиа-тренинг
Видеоролик третий и четвертый день
Фото Ульяны Селезневой, продолжение здесь
