О чем мы писали в эти дни десять лет назад?
Вступление Андрей Лоскутова: Когда мой приятель Вадим Рохлин сказал, что едет в Мьянму, я тут же воскликнул: сигары! Мьянма – единственная в мире из 25 стран-производителей сигар, которая не экспортирует свою сигарную продукцию. Купить их можно только там, в небольшом горном государстве Юго-Восточной Азии. Сигары мой приятель привез (он их купил на сигарной фабрике – сарае, где на земляном полу которого подростки 10-12 лет табак с какими-то добавками заворачивали в листья дикой сливы и лист кукурузного початка). Но этот рассказ Вадима, записанный мною, не о сигарах.
Такое ощущение, что попадаешь в прошлое. После перелета Москва-Бангкок, где небоскребы, реклама, свет, толпы, машины, — вдруг оказываешься в городе тысячи пагод. Тишина, зной, почти нет машин. Все такое низенькое, маленькое, какое-то соломенное. Прохожие – они все оборачивают к тебе свои лица. И на лицах – не поддельная улыбка. Не такая – вежливо-натянутая западная, а искренняя. Страна практически изолирована от внешнего мира. В стране уже лет двадцать правит хунта. Каждый иностранец – чудо.
Первое, что делает наша переводчица – забирает мой кофр. И дальше всю дорогу она будет носить наши вещи – гость не должен утруждать себя ни чем.
В Москве нас с приятелем предупреждали – возьмите англоговорящего гида, в этом случае вы поймете хотя бы 40 процентов информации. У русского гида, может оказаться, не поймете ничего. Мы пренебрегли советом. И услышав как бы русскую речь дамы, которая должна была с нами работать все десять дней, растерялись – мы не понимали на каком языке она говорит.
В первую же ночь в отеле (а мы останавливались во всех городах в бунгало, поскольку отелей в нашем понимании в Мьянме нет) меня ждало первое испытание. Едва после долгой дороги я повалился на кровать, как что-то шлепнулось на подушку рядом. Рефлексивно я ударил по подушке, они спружинила, и это что-то, описав дугу, шлепнулось мне на грудь и тяпнуло меня.
Я орал и носился по комнате в поисках выключателя.
Кусачей тварью оказался огромный кузнечик или что-то вроде того. Полчаса я гонялся за ним по номеру. Потом пытался уснуть, расчесывая укус, и вслушиваясь в подозрительные шорохи. И вспоминая рассказ моего московского приятеля Андрея Лоскутова о журналисте, приехавшим работать в Мьянму и уехавшим с какой-то медузой в печени.
Утром, когда наша переводчица стала что-то лопотать якобы по-русски, я не выдержал и наговорил приятелю кучу гневных слов о том, что гида надо менять. Приятель, уже начавший улавливать знакомые звуки, стал спорить. Мы бурно выясняли отношения, и я уступил. После этого произошла потрясающая сцена. Наш гид опустилась на колени перед приятелем и стала целовать его руки и одежду. Потом она объяснила, что ей заплатят за работу с нами 200 долларов, это огромная по местным меркам сумма.
Интересно, что всю следующую дорогу гид, хотя и продолжала освобождать меня от всяческой ручной клади, обращалась исключительно к приятелю и называла его — Учитель. Нет, вернее так: УЧИТЕЛЬ. Меня это немного забавляло, но в глубине души — раздражало.
В следующем бунгало я был уже более осторожен. Осмотрев и ощупав себя утром, облегченно вздохнул, открыл дверь и – от неожиданности окаменел. На пороге лежала змеина, а за ней, сложив ладошки, сияла счастьем наша сопровождающая. Она не хотела нас будить, хотела, чтобы мы сами увидели это чудо – змею на пороге дома. Оказывается, это сулит большие денежные приобретения. Я все же пошел к управляющему отелем-европейцу и заявил ему: у нас на пороге змея! Я вас поздравляю! — воскликнул он. И стал объяснять про счастье. Это я уже слышал, только на почти русском языке. Прервал его и попросил защиты. Он стал объяснять про какое-то средство. Я, не вдаваясь в подробности, попросил этим средством окружить всё наше жилище.
Из столицы Мьянмы – города Янгона – мы должны были отправиться на север страны, в города с экзотическими названиями Мандалай и Поган. Дорог в Мьянме нет. А весь транспорт – мелкая авиация. При этом все эти самолетики базируются в столичном аэропорту, в других же городах – только взлетно-посадочные полосы. Высадка и – самолет возвращается в столицу. Из Мандалая мы должны были лететь дальше на север. И для этого ждали транспорт из Янгона.
И тут, по-прежнему улыбаясь, наш гид сообщил: приближается ураган, вылеты отменены. Что нам делать? – спросил я и огляделся по сторонам. Вокруг лежал еще один соломенный городишко, такой же, как и столица, но еще менее надежный. И наш гид, улыбаясь, подтвердил: если мы останемся здесь, то в случае прихода урагана спасения не будет, и мы умрем.
Я ей сразу и безоговорочно поверил. Спрятаться и переждать стихию здесь просто негде. Выход один – брать машину и пытаться уйти от урагана. Сколько нам ехать? – спросил я.
— Если повезет, то шесть часов, Учитель, — ответила гид, обращаясь к приятелю.
В Москве предупреждали: дорог в Мьянме нет, путешествовать – только самолетом. Но теперь нет и самолетов, а ураган идет.
Нам подогнали махонькую машинку, которая была похожа на скорлупу. Нет, — сказал я, — дайте самый большой автомобиль, какой у вас только есть.
Доплатив 50 долларов, мы получили минивэн.
В четыре вечера выехали из города. По дороге, действительно, неважной, но асфальтированной! Вдоль трассы тянулись рисовые чеки, в которых стояли полуголые люди. Светило солнышко, и было все очень мирно. Подозрительно мирно.
Сначала резко кончилась дорога – не асфальт, а просто дорога, и пошло бездорожье, причем через ухабы, увалы, холмы. Да к тому же резко село солнце, и мы оказались в полной темноте. И самое страшное – впереди, ровно перед нами начало что-то ухать. Засверкали молнии – такие жирные, каких я никогда не видывал. Закрапал дождик. Такое ощущение, что мы ехали по краю пропасти. Ехали – сильно сказано, — ползли. Скорость и по асфальту не превышала 15 километров в час. А тут едва ли была больше десяти.
С такой скоростью мы уходили от урагана.
Я сидел сзади и слышал, как что-то терлось где-то в районе багажника. Может быть, так и должно быть на таких перевалах? Наконец, озаботился и водитель. Мы вышли и увидели, что заднее колесо пробито. Там, вернее, уже не было колеса – только обод с какими-то резиновыми нитками. Запаска?! Нет, запаски в машине нет. Это было на третьем часу нашего вояжа. И я тут ясно-ясно подумал: все, звездец! Все три часа дороги нам не встретилось ни одной машины. Ни одной! Ни в одну сторону!
Представьте – полная ночь, от который мы, городские жители, уже давно отвыкли. Толстые молнии, которые с грохотом заколачиваются в горы. Край земли. И хорошо бы – земли. Может – край жизни?..
Я не робкого числа. Воевал, выполняя интернациональный долг, в меня стреляли, был ранен. Я веселый и жизнерадостный человек, душа компании, у меня – семья, трое детей. Я всегда был уверен: если что-то угрожает – вперед, борись, делай что-то. В самих попытках борьбы – спасение.
А тут – паралич. Ты не можешь ничего сделать. Ты – внигде. Все кругом остановилось: машина, дорога, земля. И самой жизни – ровно столько, сколько нужно, чтобы эти бухающие удары дошли до тебя.
Телефон? Но мобильная связь не работала здесь и до урагана – хунта! Вертолет? Я глупо прикидывал, сколько может стоить эвакуация вертолетом – десять тысяч? пятьдесят? сто? Пожалуй, сто, — прикидывал я, цепляясь за саму мысль, что я наскребу эти деньги. И вдруг я понимал, что деньги — ничто, они бесполезны. И для меня, и для моих детей – они даже не знают, сколько у меня денег, в каком банке они лежат. Я сейчас исчезну, никто меня не найдет, пусть даже не меня, а того, что от меня останется.
Я поднял голову к… Ну, туда, где должно быть небо – в черноту, озаряемую вспышками.
И тут – еврейское счастье: откуда-то сверху свернули фары. В нашу сторону спускался автобус – эвакуировали тургруппу. Мы, как в фильме «Кавказская пленница», выстроились цепью. Я вдруг подумал, что в центре нашей цепи — наша переводчица. Мне стало смешно, и я сразу поверил в спасение.
Как потом оказалось, ночью мы двигались по кромке урагана. А в столице — Янгоне — я увидел сам ураган. Вернее, то, что он оставил: разодранные дома, вывороченные с корнем и брошенные за сотни метров столетние деревья, столбы-спички. 150 тысяч погибших, 2 миллиона жителей, оставшихся без крова. Электричества не было, воды не было. Не было связи, не было ничего.
Деньги опять стали играть какую-то роль – в переполненном туристами аэропорту нас протиснули в первый же самолет.
Вадим Рохлин
p.s. Сигары Вадим все-таки привез. Он их купил в начале путешествия на сигарной фабрике – сарае, на земляном полу которого подростки 10-12 лет крутили сигары – из табачных листьев, заворачивая их в листья кукурузы или банана. «Медовые», — сказал Вадим. Я понюхал через целлофановую упаковку – сладко-приторный запах.
Андрей Лоскутов
