Классики. Цитаты
Послевоенная жизнь была очень и очень тяжелой и сложной… Папа по профессии был жестянщиком. Найти постоянную и хорошую работу инвалиду-жестянщику в те времена было очень сложно… Основным добытчиком доходов в нашей семье стал мой брат Борис. Его деятельность (сегодня называют это бизнесом
Публиковавшаяся «солидная пожилая лектриса», действительно, оказалась солидной пожилой дамой, одетой немного безвкусно, но богато. — А, это вы! — сказала она, рассматривая меня в лорнет. — Так, так… Вы мне нравитесь. — Спасибо, —
Жил в Москве Степан Степанов Знатный милиционер. А теперь Степан Степанов — Рядовой пенсионер. …Чем же занят дядя Стёпа, Детства нашего герой? Как и прежде, дядя Стёпа Крепко дружит с детворой. … Разве что-то есть на свете, Что надолго можно скрыть? Пятиклассник Рыбкин Петя Потихоньку стал курить.
Волков: Расскажите и о Че Геваре, потому что он меня очень интересует. Евтушенко: Он был очень красив, это правда. Но в нем было то, о чем Блок писал: «То роковое все равно, / Которое подготовляет / Чреду событий мировых…» У него была обреченность в глазах. Жертвенность и обреченность.
В своей книге «Москва глазами инженера» Айрат Багаутдинов предлагает вместе с ним прогуляться по столице и посмотреть на нее глазами инженера-строителя. Один из разделов книги посвящен ВДНХ. Сигарный портал публикует главу о павильоне «Табак», созданном в 1954 году Вячеславом Кондратьевым.
Приехав в Москву, я воровски остановился в незаметных номерах в переулке возле Арбата и жил томительно, затворником — от свидания до свидания с нею. Была она у меня за эти дни всего три раза и каждый раз входила поспешно со словами: — Я только на одну минуту…
Я закурил сигарету, блаженно откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза… Сигарета была вкусной и даже слегка одуряла, потому что целых два часа, все то время, пока здесь хозяйничали полотеры, я с детским упрямством подавлял в себе желание курить. Решил, что первую затяжку в своей новой квартире сделаю в одиночестве.
Действующее лицо Иван Иванович Нюхин, муж своей жены, содержательницы музыкальной школы и женского пансиона. Сцена представляет эстраду одного из провинциальных клубов. Нюхин (с длинными бакенами, без усов, в старом поношенном фраке, величественно входит, кланяется и поправляет жилетку).
Тем временем строптивый зал уже топочет от нетерпения. И вот выходит Маяковский… В одной руке портфель, в другой – стакан чаю. Он сотрясает своими шагами пол эстрады… С мрачной иронией оглядывает он первые ряды и поднимает голову. Крепко закушенный, втиснутый в самый уголок рта окурок вдруг сдвигается в широкой улыбке.
Есть очень хотелось… А стояло на дворе — начало осени, и тревожили нашу еще свежую память мысли об огурцах, помидорах и картошке, политой маслом. Разговоры о еде, впрочем, были под негласным запретом. А на ужин опять была такая же уха или каша из крупы, никому не ведомой на воле.