Вавилон…
Cгорели ещё вчера, но всё равно пошли на пляж. Дожариться. И дожарились! Шпарит со всех сторон, даже снизу, песок белый, а ещё от моря, и нету никакого спасения. А мы геройские герои (или дурацкие дураки), будто ни разу не видели в своей Гипербореи солнца или ни разу не слышали про солнцезащитный крем… И… И после обеда уехали в Дубай.
Дубай, по моим непальским воспоминаниям, — это круто-круто-круто. Это очень-очень круто. Танцующие фонтаны; небоскрёбы Бурж Халиф, Бурдж Араб; Дубай молл; мега-аквариум, толпы туристов, арабы в белом и полицейские на бентли. Сильно круто.
Уже переезжая из Шарджи в Дубай (они буквально переходят друг в друга), мы отчётливо увидели разницу двух городов:. Шарджа падчерица против родной дубайской дочки. Шардже еще вылупляться и вылупляться из волшебного яйца птицы Рух. Высота, широта, наполненность, воздушность, зелень (в прямом и переносном смыслах), цветы, эстакады самоходного метро и, конечно, огромный молл, — это всё Дубай. И первое место, куда следует ехать всякому уважающему себя туристу, безусловно, Дубай Молл. Потому что роскошь, потому что цены, потому что «о-о-о-о», потому что «а-а-а-а» и потому что немереные понты. Любая шанель просто обязана иметь в Вавилоне, простите, в Дубай Молле свой сверкающий бутик.
Мы шлялись, мы глазели, мы чесали языки, а потом заблудились и нашлись, сориентировались и снова заблудились, посмотрели на акулу в гигантском аквариуме и снова заблудились, потом плюнули на это, выпили кофейку и съели по макаронине, прикупили своим мелким подарков, потом нас спаси в аптеке, мы зашли туда за антигистомином, который нас попросили купить друзья из России, почему и зачем история отдельная, и работники аптеки увидев наши цвета пионерского галстука лица и декольте, уговорили купить специальный крем от умственной недостаточности, простите, от солнечных ожогов (крем оказался действительно удивительно хорош) и, наконец-то, переделав все дела, мы пошли смотреть фонтаны. Танцующие фонтаны.
Но фонтаны не танцевали, танцевала лишь одна Вавилонская Башня (Бурдж Хариф). Сверкая и переливаясь, точно огромный остроконечный бриллиант, она вспыхивала и искрилась надписью: EMAAR, EMAAR, EMAAR…
Этот EMAAR у них везде. На одном небоскрёбе, на другом, на третьем, там, сям, везде: EMAAR, EMAAR, EMAAR… Самый крупный застройщик Аравийского полуострова. Все небоскрёбы Дубая его. Самый крупный застройщик и самый же крупный рабовладелец. Пакистанцы, индийцы, непальцы, — все работают на EMAAR, без выходных, проходных и техники безопасности (это я уже потом узнал).
«EMAAR!» вспыхнула на последнем такте Башня, и всё стихло. Толпа напряжённо гудела, ожидая основного действа. Ждали фонтаны. Но кажется, ещё было слишком светло, поэтому фонтаны не включали, и снова разноцветными огнями вспыхнула Башня.
EMAAR, EMAAR, EMAAR… отпиарилась она в очередной раз.
Толпа сгустилась, воздух стал темнее. Половина восьмого. У нас автобус в восемь сорок. Ну, когда уже?! Чтобы потом по-быстрому выбраться к автобусу, попытались отыскать обратную дорогу, не нашли, заплутали и вернулись.
EMAAR, EMAAR, EMAAR… Ну, сколько ещё?
И тут… Вдарила музыка, и вверх взмыли светящиеся струи. Ого-го! Началось! Музыка билась, струи плясали и дергались, изламываясь в диком ритме по всему огромному зеркалу искусственного пресного озера. (Пресная вода в пустыне драгоценность!) Толпа лениво переминалась в такт и покачивалась. Я огляделся. «Хлеба и зрелищ». Время идёт, а люди не меняются. Всё так же хочется набить живот и поглазеть на необычное. Вдруг я понял, что мне все это напоминает. Давным-давно у Братьев Стругацких читал замечательную повесть «Хищные вещи века», про обожравшееся и скучающее человечество. И вот оно. Случилось… Человечество обожралось…
«…Люди стояли вплотную друг к другу, мужчины и женщины, подростки, парни и девушки, переминались с ноги на ногу и чего-то ждали. Разговоров почти не было слышно. То там, то здесь разгорались огоньки сигарет, озаряя сжатые губы и втянутые щеки. Потом в наступившей тишине начали бить часы, и над площадью ярко вспыхнули гигантские плафоны. Их было три: красный, синий и зеленый, неправильной формы, в виде закругленных треугольников. Толпа колыхнулась и замерла. Вокруг меня тихонько задвигались, гася сигареты. Плафоны на мгновение погасли, а затем начали вспыхивать и гаснуть поочередно: красный — синий — зеленый, красный — синий — зеленый… Я ощутил на лице волну горячего воздуха, вдруг закружилась голова. Вокруг шевелились. Я поднялся на цыпочки. В центре площади люди стояли неподвижно; было такое впечатление, словно они оцепенели и не падают только потому, что сжаты толпой. Красный — синий — зеленый, красный — синий — зеленый… Одеревеневшие запрокинутые лица, черные разинутые рты, неподвижные вытаращенные глаза. Они там даже не мигали под плафонами… Стало совсем уж тихо, и я вздрогнул, когда пронзительный женский голос неподалеку крикнул: “Дрожка!” И сейчас же десятки голосов откликнулись: “Дрожка! Дрожка!” Люди на тротуарах по периметру площади начали размеренно хлопать в ладоши в такт вспышкам плафонов и скандировать ровными голосами: “Дрож-ка! Дрож-ка! Дрож-ка!“ Кто-то уперся мне в спину острым локтем. На меня навалились, толкая вперед, к центру площади, под плафоны. Я сделал шаг, другой, а затем двинулся через толпу, расталкивая оцепеневших людей. Двое подростков, застывших, как сосульки, вдруг бешено забились, судорожно хватая друг друга, царапаясь и колотя изо всех сил, но их неподвижные лица по-прежнему были запрокинуты к вспыхивающему небу… Красный — синий — зеленый, красный — синий — зеленый. И так же неожиданно они вновь замерли. И тут, наконец, я понял, что все это необычайно весело. Мы все хохотали. Стало просторно, загремела музыка. Я подхватил славную девочку, и мы пустились в пляс…»
Танцевали фонтаны ровно пять минут. А потом снова всё стихло. Кажется, в 17-м всё было дольше, ярче, презентабельнее. Может быть, всё же ждали темноты? Но нам уже было не до фонтанов, нам уже всё надоело, и, вообще, было некогда, мы стали выбираться к автобусу.
Но зря мы торопились, автобус ждали ещё сорок минут. Пятница. Святой мусульманский день. Выходной, а тут ещё Рамадан на носу. И Дубай сошёл с ума, и куда-то весь синхронно тронулся. В сверкающей рекламными вывесками темноте к блистающему Моллу в бесконечной веренице подплывали роскошные лакированные лимузины, выгружая из себя мужчин в белом, женщин в черном, арабских мужчин в белом и арабских женщин в черном, богатых арабских мужчин и богатых арабских женщин. Супербогатых! Нефтедоллары достоинством в миллион в шёлковых платьях-кандурах съезжались в молл развлекаться и шопиться. Себя показать, на людей посмотреть.
От жары ли, от макарони, от кофе на голодный желудок, а может ото всего вместе, от всей суеты этой нас вдруг синхронно затошнило. Закружилась голова, горечь подступила к горлу. И тошнило уже до следующего дня…
Сказка из страны сказок «Тысячи и одной ночи». Часть 3
Cгорели ещё вчера, но всё равно пошли на пляж. Дожариться. И дожарились! Шпарит со всех сторон, даже снизу, песок белый, а ещё от моря, и нету никакого спасения. А мы геройские герои (или дурацкие дураки), будто ни разу не видели в своей Гипербореи солнца или ни разу не слышали про солнцезащитный крем… И… И после обеда уехали в Дубай.
