Эльбрус. Право вернуться. Часть IV

Записки афисионадо
Проснулся в час и понял, что больше не усну. За домиком стояла неестественная тишина, за предыдущие дни мы уже привыкли к постоянному грохоту стального листа, который колотило на ветру за контейнером. Я поднялся и вышел из домика. Под Луной грозно и величественно белёсой тенью возвышалась гора.
Валерий Лаврусь



Восхождение

  Проснулся в час и понял, что больше не усну.

  За домиком стояла неестественная тишина, за предыдущие дни мы уже привыкли к постоянному грохоту стального листа, который колотило на ветру за контейнером. Я поднялся и вышел из домика. Под Луной грозно и величественно белёсой тенью возвышалась гора.

  Он был прекрасен… это древний Вулкан.

  По Косой полке двигались огоньки, кто-то уже шёл на восхождение ночью…

  В 1-30 сработал будильник у Рустама, через минуту у Карины… Началась чехарда.

  Сначала молодёжь при свете фонариков собирала вещи, шипя друг на друга – им казалось, что они собираются тихо, но при этом дверь в домик, когда уходили в столовую, забывали закрывать напрочь.

  Я давно понял, молодёжь терпеть не может закрытые двери. Как коты и собаки. Это мы, старые плюшевые тапки, всё время всё выключаем и закрываем, потому что нам то дует, то светит, то громко, то тихо, то пахнет…  И вообще всё не так. Молодёжи нужно всё распахнуть настежь! Чтобы свет и ветер, лучше яркий и лучше сильный, чтобы драйв и испуганно поджатые органы малого таза… Где уж нам друг друга понять?! Отцы и дети…Я ворчал, выбирался из спальника, поднимался и закрывал дверь, на улице было морозно и наш контейнер выхолаживало в три секунды, и ещё опять поднимался ветер…

  Наконец, в четвертом Рустам и Карина уехали.

  Поднялась группа Полковника и запустила генератор. За ними потянулись мы.

  В отличие от молодёжи, у нас, старых и опытных восходителей…

  А вы не знали? Или сомневались?

  У нас старых и опытных восходителей вся одежда приготовлена ещё с вечера! Термобелье, флиска, теплые штаны, легкая пуховая куртка (где легкая пуховая куртка? ага – вот она), пуховый жилет, виндстопер, на ноги специальные носки (а носки, куда дели носки, гады? Я же вчера их сюда… а нет… не сюда, я их в спальник положил, чтобы теплые были… спальник Морозовой, а носки будут тёплыми, спасибо тебе, Юля), альпинистские ботинки с кошками, на голову балаклава (а балаклаву, куда я дел? Ага, вот, она! в рукаве виндстопера… правильно), шапка, лыжные очки, на руки варежки (не нравятся мне эти варежки… а что если еще одни теплые носки пристроить, как вставку в варежки? хм…), так, с собой малый рюкзак с термосами, фотоаппаратом (фотоаппарат! где фотоаппарат?! ага, вот он…), запасные перчатки, солнечные очки, и еще до хрена всякой нужной и не очень хрени… В руках трекинговые палки.

  Всё приготовлено с вечера, всё на своих местах…

  – Очки! – я вздрогнул, Кот, кажется, тоже предусмотрительно вчера всё подготовил. – Куда очки дели?!

  Без очков нельзя, там наверху на снегу под солнцем сетчатку сжигает только на раз. А слепой альпинист – мёртвый альпинист.

  – Ну, чего ты орёшь? – уговаривал Коля Кота… – Щас найдём! Третий день всё теряешь… теряешь…

  Действительно, Кот который раз что-нибудь терял, и всегда видел в этом происки «врагов», но потом находил потерю. Нашёл очки и в этот раз.

  Намазались солнцезащитным кремом, съели по полбутерброда с паштетом и запили чаем.

  Ещё на этапе одевания я задумался над серьёзным вопросом: идти в туалет по большому серьезному делу или ну его нафиг? Наверху эти действия сопряжены с большими трудностями: во-первых, куча одежды – пока её всю расстегнёшь, снимешь… а во-вторых, негде! С тропы сходить – опасно. Но мой организм спал, и на запросы не откликался. Пришлось будить… Не на тропе же, в самом деле…

  В 4-15, полностью экипировавшись, мы вышли вниз на площадку возле KAFE, дожидаться снегоходов. Салтан вчера, уже к девяти, позвонил и сообщил, что и нас отвезут на снегоходах. Может, поэтому обломился нам всем ратрак? Просто не было его у Салтана?

  В 4-30 снегоходов ещё не было, и Кот опять задёргался, запсиховал… Вообще, он всё утро сильно нервничал, дергая всю команду.

  В 4-34 долгожданные снегоходы прибыли.

  – Там такой дурдом… – снимая очки, сообщил Салтан, – сотни четыре заехало. Ратраки в три ряда. Как танковая атака… Хорошо, что едете позже. Мешать никто не будет…

  Аккуратно усадив нас (мы в кошках, можем порезать сидения), Салтан и его помощник рванули наперегонки к площадке высадки на 4800.

  5-00. Выгрузились, продули уши, временами парни гнали так, что закладывало уши, и огляделись. Впереди народ поднимается, справа на востоке солнце тоже, наверху небо ясное, но! слева со стороны Западного Эльбруса дул очень сильный неприятный боковой ветер. Метров 10-15 в секунду… или даже…

  С этими метрами в секунду мы так и не определились. По прогнозу ожидалось от 30 до 40 километров в час, то есть, что-то около 9-11 метров в секунду. Но позже Кот утверждал, что когда-то прыгал с парашютом при 15, и это был безобидный ветерок по сравнению с тем, что дул 23-го на Горе. Поэтому оставим цифры в покое, скажем только: дул сильный боковой ветер. И даже не ветер, а низовая пурга, я с Севера знаком с такой, пурга со снежной крупой с Горы, которой она постоянно швырялся в лицо. Хорошо, что мы в балаклавах. И в лыжных очках. И в капюшонах. Жалко, что не в танках!

  – Ну, мать… – выругался Кот, поймав в лицо очередной заряд снежной крупы. – Пошли что ли?

  Мы кивнули и пошли.

  Первые сто метров подъёма всегда даются тяжело. Тут всё… И раннее утро, и холод, и непривычная экипировка (тяжелые ботинки с кошками), и организм еще не втянулся. Поэтому первые сто метров шли почти сорок минут. Шли в среднем темпе, ещё вчера договорились, что торопиться не будем. Некуда торопиться.

  Шли-шли и дошли до брошенного вездехода, с подветренной стороны которого отдыхали коллеги восходители.  Когда мы подошли, группа из четырёх человек снялась и ушла. Правильно, нужно давать место другим, и рассиживаться нечего, не сидеть пришли.

  – Ты вчера рассказывал! – орал я, наклонившись к Коту. – В прошлом году вы вот так же высадились, посмотрели и уехали обратно! Ветер был! Ветер был сильнее, чем сейчас?!

  – Не знаю! Не помню! Тогда был сильный!

  – А сейчас?! – Коля присоединился к митингу.

  – И сейчас! – Кот некоторое время помолчал. – В принципе… В принципе мы можем вернуться! Завтра пойдём!

  – Не! – я помотал головой. – На завтра меня не хватит!

  – И меня! – согласился Николай.

  – Тогда х… расселись?! Пошли! – Кот поднялся, и повёл нас наверх.

  Это моё третье восхождение.

  Первое в 14-м было практически при оранжерейной погоде. Тихо, почти безветренно и тепло – солнце сильно подогревало. Но на восхождении всё равно было тяжело. Первый раз, и воздуха не хватало, и вообще…

  Второе было четыре месяца назад в Африке. Там была ночь, холодно, дул ветер, но не настолько сильный. И ещё не было снега. Но было трудно. Очень трудно. Но терпимо…

  В этот раз, ветер ополчился на нас.

  Он дул, не прекращая ни на секунду. Я шёл галсами, подставляя ветру: то лицо в балаклаве – тогда легче дышалось, но при этом по очкам била снежная крупа; то, подставляя спину –  так идти было удобнее, но было плохо видно куда идешь, да и дышать было трудно.

  До Косой полки (5000 м) мы добрались. Дальше тропа вела траверсом вокруг Восточного Эльбруса с небольшим подъёмом на Седловину. Крутизна подъёма уменьшилась, идти стало легче, но теперь ветер дул всё время в лицо.

  Господи, какое счастье, что есть балаклава и очки! И ещё была надежда, что на Седловине ветра не будет, там мы окажемся «в тени» Западной Вершины, ветер дул с запада! Я шёл и всё время об этом думал, напевая Меладзе: «Как ты красива сегодня! Как ты сегодня светла!»

Фото 1.jpg

  Удивительны спонтанные реакции на Горе. Чего мне дался Меладзе? Про Гору что ли я пел? Под эти строки, которые всё время повторял, я втянулся в размеренный темп движения, и тут мне сзади постучали по плечу.  Я повернулся и увидел Колю, показывающего обломок трекинговой палки.

Фото 2.jpg

  «$%%#$%*&&^%^%@!!!!» – сказал я и стукнул Кота палкой по ноге, тот повернулся, глянул и творчески развил мою мысль…

  – Доставай ледоруб! – проорал он, поворачиваясь ко мне боком.

  «Доставай!» Легко сказать… Ледоруб был закреплен затяжками на рюкзаке. А это, значит, надо снять варежки… Положить их в карманы, чтобы не унесло. Распустить затяжки… А руки тем временем замёрзнут…

  Пока возился с затяжками, Коля пытался ремонтировать палку. Но тщетно! Нижнее колено на место не вставало.

  – Палку в рюкзак сунь! – крикнул он.

  Суну… ага… щас я вам всем суну, только руку отогрею, совсем зараза застыла на этом грёбаном, ледяном ветру, слушаться не хочет.

  Ледоруб я Коту достал. Останки палки Коле в рюкзак сунул. Кот перехватил ледоруб, и отдал свою палку Николаю. Николай её взял и… развернувшись, пошёл вниз.

  5100.

  Мы некоторое время молча смотрели ему вслед, потом Игорь повернулся и пошёл вверх, пристраиваясь за группой чехов. «Ах, Коля-Коля…» – подумалось мне, и я снова запел «Как ты сегодня красива…» Как же мы теперь вдвоём-то?  А, собственно, чего как? Страховочная система, чтобы идти в связке, как делают все умные Маши, только у меня. Причём именно у меня, а не на мне. Утром я забыл её надеть (мы же всё приготовили с вечера!), и теперь я тащил всю эту фигню в рюкзаке, рассчитывая, что на Седловине случится оказия. Собственно, от Седловины она и нужна, страховка эта. До, можно обойтись. Но если у меня страховочная система была хотя бы с собой, то ни у Коли, ни у Кота её не было и в помине! А кругом все шли обвязанные… И чехи впереди тоже. Так что, что двое, что трое…

  А чехи шли в совершенно замечательном темпе, даже африканские проводники со своим «поле-поле» могли бы позавидовать им. О! А может, они чехи из Прибалтики? Или из Финляндии? Но это даже хорошо, что так медленно шли, я отдышался и пошёл спокойнее, правда, теперь стал волновать другой вопрос, мёрзнет ли у меня правая нога или не мёрзнет? Какое-то неопределённое ощущение было. И я всё время шевелил пальцами ног. И рук… И… Этот долбаный ветер выдувал тепло отовсюду!

  Через полчаса, на 5200 вожатый встал. Мне показалось, что он выдохся. Но нет, я ошибся. Тот вожатый был добрым и заботливым гидом, кормильцем и поильцем. Он очень аккуратно вёл свою группу, а теперь, сделав остановку, скармливал подопечным для общего укрепления аскорбинки, шоколадки, поил чаем, вкладывая и вливая всё прямо в рот, парням даже перчатки снимать не нужно было. Кот не выдержал этого издевательства (кто бы нас так обхаживал?), фыркнул и пошёл на обгон. И уже через десять минут мы были одни в мертвенной снежной белизне. На двадцать метров вокруг никого не было, а возможно просто за пургой не было видно восходителей.

  А справа ввысь уходил Восточный Эльбрус, а слева вниз был скат к леднику – тому самому «трупосборнику».

  В тумане, в облаках, люди теряются, и по неопытности пытаются идти вниз, но на Косой полке делать это нельзя, ниже ледник с трещинами, запорошенными снегом, глубина каждой метров по 60. Обычно потерявшихся не находят… Они потом, через несколько лет вытаивают. Где-нибудь внизу. И зовут ледник страшным названием «трупосборник».

  А меж тем ветер стихать не собирался, и всё больше забирал сил. Я уже не пел, а как мантру, повторял: «сейчас дойдём до Седловины… там отдохнём… сейчас дойдём до Седловины и там отдохнём…» А Седловина была уже не за горами, оставалось каких-то метров триста по горизонтали, тропа даже с небольшим уклоном пошла вниз. Миновали маленькую каменную нишу. Сойдя в неё с тропы, мы пропустили возвращающихся. То ли они не рискнули идти выше, то ли уже возвращались с вершины, но мы только коротко кивнули друг другу, обычных для таких случаев восклицаний: «Как вы? Дошли?!» – «Дошли!» – «С Горой!» – «Спасибо! И вам успеха!» не было. Слова ветром срывало с губ.

  Ещё немного… Ещё…

  Всё! Седловина!

Фото 3.jpg

  И что?! Что у нас с ветром? А не стих ветер! И, кажется, даже стал дуть ещё сильнее. Возникало ощущение самолёта в аэродинамической трубе. Впереди несколько групп, как овцебыки в метель, сбились в круг, закрывая друг друга от ветра. Я попробовал положить рюкзак и лечь за него, но мне тут же накидало полную морду снега. Кот нечаянно обронил перчатку – слава богу, поймал – но пока она летала, ветер забил её снегом. Да, что там перчатка… рюкзак полз по снегу!

  – Что делать будем?!! – орал я, пытаясь перекричать ветер.

  Кот растеряно пожал плечами и оглядывался. Что делать, что делать?.. Найти надо, где пересидеть, отдохнуть, чайку попить, сил набраться…

  – Давай вернёмся! В ту нишу?!! – предложил я.

  Очевидно, Игорь услышал только «Давай вернёмся!», и шарахнулся от меня:

  – Нет!!! – замотал он головой. – Нет!!! Назад не пойду!!!

  Волна раздражения поднялась во мне, но тут же улеглась обратно, уступив место отчаянью. «А кто буквально позавчера говорил, что главное – это вовремя вернуться?» Я смотрел на Игоря и понимал, что сейчас в нём азарт охотника, он не вернётся в каменную нишу, даже чтобы пересидеть. Сама мысль: вернуться, для него неприемлема… Ещё бы! Можно представить, что скажет Полковник, если он вернётся… Но я же не предлагал вернуться в полном смысле? Я же только пересидеть! Или всё же в «полном»?..

  – На хрен мы с тобой сюда пришли?! – выкрикнул я и, развернувшись, пошёл к нише.

  Найти в ней место без ветра у меня не получилось. Я повернулся к ветру спиной, достал термос и стал пить прямо из горлышка, чай давно остыл. Напившись, выглянул из-за камней, и увидел, как Игорь, не оглядываясь, пошёл на подъём. Он не стал меня ждать. Он ушёл. И мне вдруг стало всё равно.

  До этого я ещё как-то сомневался… Я думал… А может… А стоит… Конечно, было страшно! Я хорошо помнил, как в 13-м при спуске с Западной Вершины товарища из группы Полковника сорвало ветром. Прокатившись метров 300 по высоте, он крепко приложился башкой о камни, и месяц потом лежал в больнице с сотрясением. Ладно, жив остался.

  Я закрутил термос, сунул в рюкзак, вытряхнул из рукавиц снег, поднялся… Ну, что, брат, что делать будем? Не будешь агитировать как прошлый раз? Видимо, нет. Право вернуться у меня никто не отнимал. И я пошёл назад.

  Когда-то давно Лёшка рассказывал, как он повернул с горы, ноги замерзли, апрель месяц, наверху -25. И его товарищ по восхождению, большой альпинист, без Эвереста у него 6 вершин мира плюс много чего ещё, друг Лёшки и мой хороший знакомый, Володя Пушкарёв, сказал: «Теперь тебе всегда будет сниться, как ты поворачиваешь…»

  Нет, мне сегодня не снится. Но, вернувшись, я об этом постоянно думаю. Но это я сейчас думаю, тогда я просто шёл вниз.

  Бредя в одиночестве по Косой полке, я вспоминал, как когда-то, ещё совсем молодым, так же ходил по ослепительно сверкающей под мартовским солнцем снежной пустыне на полевых работах в Западной Сибири. Яркость света тогда вокруг была такая, что казалось, она преобразовывается в голове в беспрерывный гул. Очки, кстати, я поменял еще в нише, в обычных фотохромах, я бы уже ослеп. Но ярко было только сверху, над головой, а вокруг буйствовала пурга.

  За час почти вслепую я, никуда не сворачивая, всё-таки добрался до разворота с Косой полки. Там уже тусовался народ. Все они хотели попасть вниз, и к началу Полки туда-сюда мотались снегоходы. Местные парни, используя фактор непогоды, «рубили бабло». Спуск на снегоходе стоил 5000 рублей. Оплата по факту доставки – денег же ни у кого с собой нет, кто же знал, что вокруг будет такая свистопляска.

  – Не… за пятерку я бы не поехал… даже если бы она у меня была…

  Я повернулся, рядом стоял большой, очень большой, метра под два парень в какой-то совершенно несуразной одежде. Даже кошки у него были примотаны скотчем.

  – Пошли тогда вместе, – предложил я. – Вместе веселее.

  – Пошли!

  Его звали Рома, ему 25. Он был на Казбеке и несколько раз на Эльбрусе. Дальше уехать не может, нет денег. Нет денег даже на самое простое снаряжение. Но он беззаветно любит горы. Любит и ходит в них, как может. Чаще один. Потому что вместе с кем-нибудь – дорого.

  – … я же всё делаю по дешёвке… – мы сидели с подветренной стороны брошенного вездехода, до площадки 4800 оставалось метров сто (по вертикали, по дальности метров 700), – где договорюсь – меня тут на подъемниках все знают и пропускают, – где пролезу… Не могу без гор! Сегодня вот не дошёл до вершины. Вышел поздно. Проспал. А ты?

  – Сегодня не дошёл. Я второй раз здесь. Первый в 14-м. Тогда стоял на горе… А сегодня сдуло, – я засмеялся и тут же закашлялся.

  – Бывает! Ветер сильный…

  – Сильный. Пошли?

  – Не… я посижу, ты иди.

  – Не замерзнешь?

  – Я?!!!

  Я понял, что сморозил глупость. С этим парнем здесь ничего не случится. Этот парень в горах свой. Я поднялся и побрёл вниз. Снова один…

  На 4800 стоял снегоход. Водитель сидел верхом и подгазовывал.

  – Вниз возишь?! – выкрикнул я, подходя ближе.

  Он помотал головой:

  – Жду! Вызвали. Кому-то на Горе плохо стало …

  – Сегодня многим здесь нехорошо… – я присел рядом со снегоходом на снег.

  – А тебе вниз?

  – Я бы не отказался…

  – Два рубля!

  Интересно, он что, цен не знает? А потом понял, его ещё не приняли в «мафию».

  – Согласен!

  – Сейчас отвезу вон тех… – к нам, прихрамывая, ковыляла пара, – и за тобой! Десять минут! Подождёшь?

  Я кивнул:

  – Подожду.

  – Кошки сними!

  А сам, усадив прямо в кошках ту самую пару, рванул вниз.

  – Десять минут… – ворчал я, – ага… щас!

  И тут я вспомнил, что не сделал сегодня ещё ни одного кадра. Я достал из рюкзака фотоаппарат и сделал четыре щелчка вслепую.

Фото 4.jpg

Фото 5.jpg

  Что получится, то получится. Спрятав фотоаппарат, я взялся за гамаши и

кошки…

  Вы когда-нибудь пробовали насквозь промёрзшими руками расстегнуть ремешок от часов? Нет? Не пробуйте. Не получится.

  Те десять минут (реально десять! не наврал джигит) я, ломая ногти, ковырялся с замками и застежками. В тепле это бы заняло не больше минуты. Но когда приехал мой спаситель, у меня ещё оставалась не снятой правая кошка.

  – Помоги! Не получается …

  Снегоходчик глянул на мою руку и ужаснулся: «Ай, шайтан!», рука была постностью покрыта коркой льда. (Ничего страшного, температура была выше нуля, поэтому по-настоящему обморозиться было невозможно, но ветер был настолько силён, что, облепляя снежной крупой руку, не давал «перчатке» из снега таять.) Водитель присел и начал расстёгивать крепление кошки.

  – Держись! – крикнул он, когда я наконец-то уселся к нему сзади. Я обхватил его, но он брезгливо дёрнулся: – Что ты как… За ручки держись сзади! Рулить буду…

  И, врубив полный газ, он помчались вниз.

  На Горе на меня накатывало. Боялся, что могу остаться в горах. Оказалось, я просто паниковал. По-настоящему нужно было бояться этой поездки. Снег был сырой и скользкий, снегоход на спусках вело юзом, и чтобы не опрокинуться, мой водитель выкручивал газ на полный…

  Мы неслись вниз, подлетая на кочках, объезжая на виражах в тумане туристов, обгоняя другие снегоходы, которые крались по Горе. А мы неслись… А я тихо молился (на восхождении не молился!). Домчались минут за десять, или меньше. На не сгибающихся от усталости и адреналина ногах, я доковылял до контейнера, дёрнул дверь и ввалился внутрь. Со света внутри ничего не было видно, и я рывком стащил очки и маску. Коля сидел на своей лежанке и испуганно смотрел на меня:

  – Это тебя сейчас примчали?

  Я кивнул и протопал к своему спальному месту, где под подушкой лежал «кошелёк», достал его, но замерзшими и дрожащими руками не смог раскрыть и отсчитать деньги.

  –Три рубля достань, – хрипло попросил я Колю.

  Тот отсчитал три тысячи, я взял и пошёл расплачиваться.

  – Я думал, что обосрусь… – протягивая деньги, сказал я, – но не обосрался… Спасибо! Здесь не два, здесь три рубля.

  – Сыпасыба! – улыбнулся водитель, завёл снегоход и умчался наверх.

  – Пошли-ка пить чай…

  Я повернулся, задумчивый Коля стоял рядом и смотрел в след снегоходу. Честно говоря, я думал он уедет вниз без нас. Он поймал мой взгляд и улыбнулся:

  – Пошли, говорю, чай пить! Не дошёл?

  Я мотнул головой, вздохнул… и пошёл переодеваться.

  Первым делом достал мобильник, он у меня лежал в третьем слое курток, под пуховым жилетом, под легкой пуховой курткой, под виндстопером. Достал и обалдело уставился на него. На экране была надпись, что-то вроде: «Температура значительно ниже нормы, отключите мобильный телефон». Это какая-такая температура была там у меня наверху ниже нормы? Чёртов ветер…

  Пока переодевался, пил чай, сушился, вернулась группа Полковника и Рустам с Кариной. Все дошли до вершины.

  – Понимаешь… я иду… а у меня слёзы! – Рустам рассказывал, пока Карина собирала рюкзак в контейнере – ребята решили спускаться сразу, не ночуя. – Нет, не плачу! Просто ветер и солнце! А осталось чуть-чуть! А меня сдувает! Доска за спиной парусит… Спасибо твоему ремню, – я Рустаму вчера отдал свой ремень, чтобы он закрепил ботинки на сноуборде, – спасибо твоему ремню, ботинки не елозят… Ну, думаю, и чего? Всего сто метров! Может, уже забрался?.. Может, можно считать, что взошёл! И тут кто-то вдруг хлоп-хлоп по плечу. Поворачиваюсь, а это Кот! Молодец, говорит, Рустам! Ты, говорит, Рустам – герой! И я… Не знаю, откуда у меня взялись силы?! Прямо взбежал на Гору!

  Да, такое там бывает…

  – Ты съехал? – Коля помогал снять рюкзак Рустаму.

  – Да! Прямо с вершины! Потом от седла пешком шёл. Сдувало пару раз. Прямо вниз! Я ледоколом…

  – …ледорубом…

  – Что? А, да, ледорубом цеплялся, а потом, как Скалы увидел! Встал и уже до конца ехал! – Рустам крутился от возбуждения, как волчок. – Но не я один такой! Там еще двое было!

  – Валерий Павлович, а вы взошли? – Карина собрала рюкзак и вышла к выходу.

  – Нет, – грустно улыбнулся я.

  – Жаль, – вздохнула она.

  Кажется, я разочаровал девочку. Мы с ней вели замечательные, не побоюсь этого слова, интеллектуальные беседы… О вере. О мироздании. О религии. Она мусульманка, а я христианин. Нам это не мешало. Люди всегда могут понять друг друга. Если они люди. И если хотят понять…

  Полковник, проходя, неожиданно поинтересовался:

  – Сильно устал?

  Я неопределённо пожал плечами…

  – Сегодня была плохая погода для восхождения. Я не припомню такую…

  – Я и не взошёл, – самое смешное, что с ним бы я взошёл, чёрт нас всех дери…

  – Игорь сказал, ты дошёл до Седловины…

  – Вы его встретили?

  – Да… уже на спуске, он навстречу шёл …

  – На второй косой?

  – На второй косой… уже на привершинном плато.

  Рустам фотографировал Кот уже на вершине.

  Время – четвёртый час. Самые последние, обычно, возвращаются часов в пять. Где же ты, Котяра?

  Я обпился чаю с вареньем, пересушил все вещи, и даже упаковал их в рюкзак. Коля тоже упаковался. Карина и Рустем уехали на снегоходе вниз, на станцию «Мир». Наша кресельная канатка уже не работала, она капризная и рабочий день у неё только до четырёх. В наш контейнер заселили семь человек, команду из Белоруссии.

  – Пойду Коту пива куплю, – поднялся я, – а то уже третий чайник ставлю, всё время выпивают… Ты есть не хочешь?

  – Пока нет, – отказался Коля.

  Я сходил, купил две бутылки «5642», фирменное пиво с отметкой Эльбруса, и оставил их на лежанке Кота.

  Половина пятого, Кота нет…

  Чтобы как-то скоротать время, снова пошёл в кафе. Шурпы сегодня не было. Я заказал фасолевого супа.

  Если Кот до шести не вернётся, надо будет что-то делать… Вопрос: что? Для начала надо проехаться на снегоходе, посмотреть, может, где сидит без сил.

  Тропу на Гору мне было хорошо видно из кафе, она уже как час была пуста. Все сходили и вернулись. Или не сходили и вернулись. Как я. И как Коля. И как еще почти двести человек…

  Если на снегоходе не найду, надо будет идти к Полковнику…

  Кто-то появился на тропе, я пригляделся… Нет… Не Кот.

  А потом будем поднимать МЧС. Вот тебе и «хеликоптер нихт»…

  Я вздохнул и…

  И тут из-за холма появилась долговязая ковыляющая фигура Кота.

  Зараза! Кошачий лишай! Вот же сволочь…

  – Мне три, три! супа, – на бегу перезаказал я, и выскочил из кафе.

  На улице, держа над глазами руку козырьком, дожидался Кота Николай:

  – Идет Котяра! – повернулся он ко мне.

  – Сволочь… – бормотал я. – Вот, сволочь…

  – Ты… куда подевался?!! – срывающимся голосом заорал я. – Все уже давно пришли! Ты один где-то шляешься…

  – А я спал… – Кот стоял живой, невредимый, улыбаясь, как именинник. Кажется, только щёки поморозил. – На Скалах… Думаю: дай-ка посижу чайку попью… И заснул. Как собака! А сколько сейчас?.. Погоди… А вы чё подумали?!

Эпилог

  На следующий день мы спустились с горы. С нами спускалась часть группы Полковника во главе с Игорем Вениаминовичем, остальные ушли пешком. Полковник любит сходить с Горы пешком. «Go down Moses! Go down…»

  Кот на радостях предложил Вениаминовичу распить оставшуюся бутылку пива, но тот отказался, сославшись, что ему ещё рулить. Боюсь, что не при чём руль-то. Просто не получилось у них… Не вышло… Жаль! До слёз жаль…

  Внизу нас встретил верный Хусейн и отвёз к какой-то ещё одной родственнице Зухры, и та предложила нам однокомнатную хрущёвку, где мы наконец-то добрались до горячего душа. Только после пяти суток холода, отсутствия элементарных удобств и горячей воды, начинаешь ценить блага цивилизации!

  Между делом я разослал СМСки со своими, в этот раз, весьма скромными достижениями. Монастырный откликнулся сразу: «Привет! Хорошо, что вернулся с горы! Здоровый!», а спустя минут пять добавил: «И живой».

  А на следующий день мы пошли на Поляну Нарзанов за форелью.

  Сидя в кафе на Поляне Нарзанов и наслаждаясь вкусом только что выловленной своими руками форели, трудно представить, что только два дня назад мы, задыхаясь и превозмогая себя, шли к вершине Эльбруса. А нам то в лицо, то в спину дул непрекращающийся ни на секунду штормовой ветер, больно швыряясь скатавшимся в градины снегом, пытаясь порывами сбросить нас с Косой полки.  

  «Хорошо, что вернулся с горы! Здоровый! И живой».

  Тарелку я купил…

Фото 6.jpg

   Теперь буду ждать, когда разобьется…

    См. также текст: часть I, часть II, часть III


Оцените статью