Курение в анекдотах представляется как наша, русская страсть: из трех осужденных на 20-летнее заключение американец берет в тюрьму жену, ирландец – запас виски, русский же – сигареты, а выйдя на свободу, стреляет покурить у встречающих.
Именно как русская страсть курение выступает в анекдоте, оформленном в стиле рассказов Марка Твена (кстати, классического курильщика):
Молодая пара в самолете:
— Ну, давай!
— Да тут нельзя.
— Давай, я больше не могу…
Запираются в туалете.
— Давай, надевай презерватив… О-о-о! Какой кайф…
Раздается голос в динамике:
— Мистер и миссис Ивановы! Мы знаем, чем вы занимаетесь в туалете. Пожалуйста, затушите сигареты и снимите презерватив с пожарной сигнализации!!!
Обратим внимание на место действия: лайнер иностранной авиакомпании. Деталь существенная – согласитесь, смеховой момент, хоть и уменьшился бы, но не исчез бы совсем с появлением родного Аэрофлота, где к молодожёнам бы обратились просто — «пассажиры!», без всяких мистер-миссис. Но здесь редкий случай, когда в анекдоте возникает вторая тема (обычно тема одна, жанр не позволяет сюжету ветвиться): утверждение, что нам, Ивановым, т.е. русским, покурить-то важнее будет, чем заняться сексом. Хотя, как мы увидим дальше, табак, алкоголь и секс составляют триаду удовольствий, от которых человек из анекдота – Homo anecdotus – никогда не откажется. Ну, если это русский человек.
Курение из привычки вдруг становится частью нашего бытия.
— А давайте постараемся стать великой державой! Бросим пить, курить, научимся уважать женщин и, в конце концов, прекратим воровать!
— Давайте… Но не потеряем ли мы себя как нация?
И как фундаментальное обоснование нашей курительной исключительности – анекдот в одну строку:
Все, что тебе вредит, но не убивает, делает тебя русским.
Завод по производству валерьянки постоянно не выполняет план.
Встречаются две блондинки. Одна говорит другой: —
